Колдовской снег

Погруженная в эти мысли, я переставляла ноги, что очень непросто, когда постоянно приходится задирать колени до ушей. Впереди появился силуэт чего-то большого. Сперва показалось, это эффект от снежных хлопьев, которые все продолжают сыпаться, выплясывая в воздухе джигу. Затем подумала, это очередная иллюзия, но когда прошла еще пару десятков метров, поняла – он вполне реален.

Высокий готический замок целиком изо льда возвышается над полем, как безмолвный страж. Вокруг клубятся снежные потоки, от замка веет безмолвной и холодной силой, от которой даже зубы сводит.  Особенно странным показалось обилие башен и башенок, которые, словно шипы устремлены в небо, делая замок похожим на подушку с иголками.

Остановившись, я некоторое время рассматривала его издалека, искренне трепеща перед мощью ледяного монолита. Сложно представить, как его удалось построить без современного оборудования и техники.

– Хотя у них тут магия, – произнесла я себе. – Без техники как-то справляются.

То, что это величественное и холодное строение принадлежит ледяной колдунье, я не сомневалась. Двинувшись ему навстречу, я думала, что делать дальше.

Плана у меня не было. Впервые за долгое время не было плана. Хотя прежде и представить себе не могла, что стану делать что-то наобум. От этого потряхивало, но в голову все равно дельного ничего не шло.  Что сказать ледяной колдунье, которая не только посмела, но и смогла украсть мужчину? Сдавайся? Руки вверх?

– Да она меня на смех поднимет…

И все равно я продолжала идти. Не знаю, на что рассчитывала. Возможно, это просто остаточное желание всегда доводить начатое до конца, а может врожденное упрямство и привычка руководить. Но сейчас я определенно ничем не руковожу.

Замок приближался, и чем ближе я подходила, тем огромнее он казался. Словно у этой колдуньи мания величия или что-то сродни мужчинам, которые покупают большие машины, чтобы компенсировать комплексы.

Остановившись возле широких ледяных ступеней, я осмотрелась. Думала, сейчас набежит стража, охранники, секьюрити, начнут размахивать алебардами и кричать «прочь, чужеземка». Но вокруг тишина и спокойствие льда.

– Странно у вас тут гостей встречают, – пролепетала я, боясь голосом нарушить холодную безмятежность параллельного раздела.

По ступенькам поднималась осторожно, боясь поскользнуться. Их очень предусмотрительно сделали шершавыми, но лед есть лед, и скользким остается в любом состоянии.

Возле массивных ледяных дверей тоже оказалось пусто. Натянув посильнее шапку, я толкнула озябшими пальцами створку. Та поддалась неохотно, словно я тревожу векового великана.

Я старалась не шуметь, потому вошла буквально на носочках. И тут же оказалась в широком зале, таком же ледяном, как и остальной замок. Воздух поддернут искрящимся туманом, холодно, как в морозильнике, снаружи почему-то было теплее. На ступеньках сидит юноша с бесстрастным лицом.

– Кирилл! – вырвалось у меня.

Не помня себя от радости, я кинулась к нему, поскальзываясь на ледяном полу и едва не падая. Повиснув у него на шее, я стала обнимать его и целовать, в груди все трепетало щенячьей радости.

– Кирилл, Кир… – шептала я, обнимая его и целуя, – какое безумие… Боже мой, Кирилл, прости меня. Это я виновата… Все из-за шампанского, да пропади оно…

Я говорила и говорила, обнимая его, как одуревшая. Лишь спустя несколько минут поняла – что-то не так.

Глава 18

Отстранившись, посмотрела на него уже внимательней, и в груди тревожно сжалось. Взгляд Кирилла безмятежный, пустой и холодный, как и все в этом замке. Кожа бледная, на волосах иней.

– Кир… – выдавила я, чувствуя, как к горлу подступают слезы. – Кир, очнись!

Я стала трясти его за плечи, пытаясь привести в сознание.

– Кирилл, прошу! Что она с тобой сделала!

Но Кирилл продолжал безмолвствовать, глядя в никуда перед собой.

– Те трать понапрасну силы, – раздался из-за спины голос, от которого может застыть само время.

Медленно, будто заторможенная, я повернулась. В середине зала женщина, сложно сказать, сколько ей лет, но определенно молодая. Кожа цвета первого снега, волосы такие же, одета в платье в пол с длинными рукавами кроличьей опушки. Она смотрит на меня голубыми, почти белыми глазами и на лице бесстрастность и покой. Так могла бы смотреть ледяная глыба или снежный истукан. Почему-то вспомнились эльфы из фильма, они тоже считались хладнокровными. Но те бывали высокомерными, надменными, властными. Здесь же не отражалось ничего.

– Ты… она? – проговорила я резко охрипшим голосом. – Ты ледяная колдунья?

– Ты догадлива, – все тем же бесцветным тоном произнесла она.

Меня затрясло. От присутствия этой женщины, которая несмотря на бесстрастность, весьма привлекательна, от страха, от гнева, от всего, что втянуло меня в это бесконечное и безумное путешествие по другому миру.

Сжав кулаки, я выкрикнула:

– Что ты с ним сделала! Отвечай!

– Не кричи в моем замке, – бесстрастно сообщила колдунья.