Колдовской свет

— Есть мнение, что приказ отдал дракон.

Келлер изо всех сил хлопнула себя по лбу. Ну конечно! Почему она раньше об этом не подумала? Дракон отдает приказы, взяв на себя роль легендарного правителя, вернувшегося, чтобы спасти оборотней.

— Возвращение короля Артура… — пробормотала она.

Илиана недоуменно спросила:

— Но вы же говорили, что все драконы — злобные существа, что они ужасны, жестоки и стремятся уничтожить весь мир…

— Правильно, — сухо подтвердила Келлер. Только Илиане могло прийти в голову отказаться от охоты на дракона под таким предлогом. — Все они такие. А еще они очень могущественны. И повелевают оборотнями. Уверена, есть множество оборотней которые радостно восприняли возвращение дракона. Оборотни уверены, что сейчас для них наступила новая эпоха, возможно, даже эпоха господства оборотней. Если это так, Первому Дому их не образумить. Даже мыши перебегут на сторону Аждехи.

— Ты хочешь сказать, что теперь церемония обручения бессмысленна? — Илиана приподнялась.

Любопытно, что она вовсе не обрадовалась, а, напротив, явно огорчилась.

— Нет, не смей даже думать об этом, — возразила Келлер. — Просто это означает… — Она умолкла, вдруг сообразив, в чем дело. — Это означает…

Ей помог Гален:

— …что мы должны убить дракона.

Келлер кивнула:

— Да, именно убить, а не просто вступить с ним в борьбу. Надо избавиться от него. Тогда отдавать приказы будет некому. И еще: это единственный способ предотвратить раскол в стане оборотней.

Илиана растерянно смотрела на листы пергамента, разбросанные по полу.

— А вы уже знаете, как можно убить дракона?

Келлер подняла один из листов, но тут же отбросила его:

— До сих пор мы не нашли в этих свитках никаких полезных сведений.

— Но мы еще не просмотрели и половины листов, — возразила Уинни. — К тому же этот язык понимаете только вы с Галеном, поэтому листы, которые просмотрели мы с Ниссой, можно не считать.

Работы было еще очень много. Келлер вздохнула и резким тоном объявила:

— Но думать о том, как убить дракона, пока слишком рано. Если он не помешает церемонии обручения, уничтожить его можно и потом. Уинни, подумайте вместе с Ниссой, как защитить Илиану в субботу на вечеринке. А мы с Галеном сегодня посидим подольше и постараемся прочесть все листы.

Уинни озабоченно нахмурилась:

— Босс, ты слишком много на себя берешь. Если опять не выспишься, то не сможешь действовать быстро и решительно.

— Отосплюсь в воскресенье, — отмахнулась Келлер, — когда все будет кончено.

Келлер рассчитывала, что этой ночью они с Галеном будут изучать свитки каждый в своей комнате. Но, когда все разошлись по спальням, Гален остался в гостиной вместе с ней и в одиннадцать вечера включил телевизор. В программе новостей сообщили, что произошло еще несколько случаев нападения зверей на людей.

Дослушав новости, Келлер взяла стопку листов пергамента. Но Гален сказал:

— Я тоже буду здесь читать, — и поделил стопку листов пополам.

Келлер стало неловко. В последнее время, оставаясь наедине с Галеном, она всегда чувствовала неловкость. А он спокойно изучал письмена, не отвлекаясь и не заговаривая с Келлер.

Но время от времени он все же поглядывал на нее. Келлер чувствовала его взгляд, понимала: Гален ждет, когда она поднимет голову.

Келлер упорно листала письмена.

Гален молчал. Подождав немного, он снова занялся пергаментами. Работа продолжалась в полной тишине.

И все-таки Келлер не могла целиком сосредоточиться на деле: мешало присутствие Галена, и она ничего не могла с собой поделать. Она была пантерой и чувствовала тепло его тела, находясь на расстоянии трех футов, чуяла его запах, и этот запах был приятным. От Галена пахло чистотой и мылом, а еще чем-то теплым, сладким и здоровым. Как от шерсти щенка, греющегося на летнем солнце.

Все это отвлекало Келлер, мешало с головой погрузиться в работу. Порой слова на свитках сливались, и тогда она и вовсе не могла уловить смысл фраз.

Но гораздо сильнее, чем тепло, запах и взгляды Галена, на нее влияло некое ощущение, в котором Келлер сначала никак не могла разобраться. Потом поняла — единство, почти осязаемое напряженное поле, возникшее между ними. Казалось, потрескивает наэлектризованный воздух, приподнимая короткие волоски на руках Келлер. Как ни старалась она отмахнуться от этих ощущений, все напрасно.

А тишина лишь усиливала напряжение.

«Надо что-то сказать, — решила Келлер. — Неважно что, главное, чтобы он понял: на меня все это не действует».

Она уставилась на пергамент, уже начиная его ненавидеть. Если бы удалось найти в этих свитках что-нибудь полезное…

И вдруг Келлер увидела то, что искала, на листе, который в эту минуту держала в руках.