Колдовство любви

Собрав все свое мужество, Лали попыталась прикоснуться к непривычному кушанью, но тут же отвернулась и покачала головой. Питаться подобной дрянью для нее было невыносимо. Отодвинув подальше тарелку, девушка с раздражением уставилась на Антонио, который с видимым удовольствием наслаждался рыбой и тушеными баклажанами. Отчего бы ему не предложить ей кусочек-другой? Но негодяй лишь довольно щурился, словно сытый кот, играющий с мышкой. И мышка, кажется, именно она сама.

— Не огорчайтесь, сеньорита, я уступаю вам свою рыбу, — раздался голос капитана. — Антонио зря упорствует, заставляя вас полюбить ту пищу, к которой вы не привыкли. Впрочем, если пожелаете, я могу попытаться вам открыть вкус этого замечательного блюда.

Лали с благодарностью взглянула на Франческо и наткнулась на его лукавый взгляд. Девушке показалось, что капитан хитро подмигнул ей.

— Смотрите, какой чудесный кусочек, кара миа. Если вы приоткроете свои чудесные губки, я лично положу эту малютку вам на язычок, и вы ощутите, какой неподражаемый вкус у пищи моря.

— Остановись, Франческо! Никто не просит тебя устраивать здесь урок любви! — резко прервал речь кузена Антонио.

— А жаль, — ухмыльнувшись, капитан подцепил жирную устрицу и, разглядывая ее ласковым взглядом, объявил: — Я мог бы стать хорошим учителем. Похоже, ты не спешишь обучить этому искусству сеньориту Лали.

— Это не твоя забота, мой дорогой кузен.

Лали жадно рассматривала злое лицо Антонио.

Он ревнует!

— Расскажите мне о языке любви, который принят в Италии, — она пододвинулась ближе к капитану и положила свои пальчики на его ладонь.

Лукавые глаза капитана встретились со взглядом Лали, и он нежно улыбнулся.

— Любовь…. — задумчиво произнес Франческо. — Дай мне подумать, — положив в рот еще одну устрицу, он покатал ее во рту, проглотил, затем кивнул. — Это чудесная вещь. Рыцарь должен боготворить свою даму сердца и служить ей так, как вассал обязан служить своему синьору. Он приносит ей клятву верности и… — капитан выразительно облизнул свои красивые губы.

— И… — девушка горела нетерпением, не забывая есть рыбу и при этом сладко облизывать свои тонкие пальчики.

Антонио едва сдерживал себя и сжигал взглядом обоих собеседников.

— … и дама не может не ответить на его чувства, — продолжил Франческо. — Однако, моя птичка, ты не должна сдаваться слишком скоро. Твой возлюбленный должен немного пострадать, чтобы сила его желания возросла. Мужчина любит охотиться на дичь, а не брать пищу из протянутых рук.

— А женщина может сама выбрать себе любовника?

— Довольно! — резко вскочил с места Антонио, и не будь кресло привинчено к полу, оно бы отлетело к стене. Протянув руку, он схватил девушку за руку и вытащил из-за стола. — Мы поговорим с тобой позднее, — рявкнул он Франческо и потянул Лали прочь из каюты.

Вслед им несся заливистый смех капитана.

36

Сначала Антонио направился в каюту, но внезапно изменил свое решение и направился к шатру. Он чувствовал, что не должен оставаться наедине с Лали, потому что уже не было сил держать себя в руках. Каждый взгляд, прикосновение, слово девушки чрезвычайно волновали его, а ревность заставляла совершать то, о чем он запрещал себе думать. Здесь, на палубе, было гораздо безопаснее для них обоих.

Опустив полог шатра, Карриоццо отпустил руку Лали и мрачно вперил в нее потемневшие глаза.

— Как ты смеешь так себя вести? — зарычал Антонио низким, напряженным голосом.

Лали невинно улыбнулась:

— Я всего лишь попросила Франческо объяснить мне особенности любовных отношений в Италии. Ты все время попрекаешь меня жизнью в гареме, но даже не пытаешься обучить правилам любви, которые приняты на моей родине.

— Франческо — плохой учитель в любви. Он никого не любит, кроме моря.

— А ты? — вызывающе спросила девушка.

Стрела достигла цели. С окаменевшим лицом Антонио медленно проговорил:

— Я… Я могу объяснить тебе главное правило: женщина не смеет задавать столь откровенные вопросы постороннему мужчине.

— То есть обсуждать любовные дела она может только с любовником и мужем?

— В жизни порядочной женщины есть лишь один любовник — тот, за которого она вышла замуж, — эти слова прозвучали как приговор.

Опустив голову, Лали уставилась на носки сапог Карриоццо.

— Теперь я понимаю… — медленно проговорила она, — понимаю, почему ты не хочешь быть моим любовником.

Из глаз Лали брызнули слезы, заставив Антонио забыть о ревности. Он ласково приподнял ее подбородок и поцеловал глаза, в которых дрожали предательские соленые капли.

— Я не хочу, чтобы это произошло на галере. Мой золотой тюльпан должен раскрыться в дивном саду. Грязная каюта не достойна стать дворцом любви для столь чудесного создания.

— Ты сказал… — слезы мгновенно высохли на бархатных щечках, и Лали с надеждой уставилась в глаза Карриоццо, — у женщины может быть лишь один любовник — ее муж? Ты женишься на мне, Антонио? — и тут же испуганно прикусила губку.