Колдовство в большом городе

— Только то, о чём я просила. Я не надеялась выжить в мире, сделанном по твоему вкусу, Джон, поэтому меня переделали. Дали мне это ружьё, пришили нас друг к другу. Говорящий дробовик — он сумасшедший, так ведь я тоже. Ничего, я протяну достаточно, чтобы избавить от тебя этот мир. Ты никому больше не сможешь повредить. Если в тебе ещё осталось что-то человеческое, Джон, — уйди сейчас, чтобы другие могли жить. Будешь сопротивляться — разнесу весь этот бар к чёртовой матери.

Один из боевых магов не выдержал и метнул в неё сгусток убийственной энергии. К нему немедленно присоединились остальные, но пиротехника пропала даром: дробовик не позволил причинить себе никакого вреда. Лицо Сьюзи исказилось, рот широко раскрылся: дробовик заговорил через неё, произнося слова уничтожения. Ужасные, нечеловеческие слова — ничего страшнее мне не приходилось слышать. Все в баре завопили от ужаса, и даже Лилит отвернулась, когда попавшие под горячую руку маги исчезли, словно их никогда и не было на свете.

Люди падали на колени, их рвало. Они бросались к выходу, толкая друг друга на железных ступеньках. Уокер не пытался их остановить, но сам оставался на месте. Гордость и чувство долга одержали верх даже сейчас. Сьюзи вновь посмотрела мне в глаза. Меня уже трясло по-настоящему, ноги подгибались, но я заставил себя выстоять. Не отводя взгляда, я показал пустые ладони:

— Нет, Сью, я не буду с тобой сражаться. Не могу причинить тебе зла.

— Ты уже причинил, Джон. Уже причинил.

Её рот раскрылся, чтоб произнести слово уничтожения, но в этот момент Алекс Морриси наконец сумел разбудить Мерлина. Одним движением руки колдун остановил время. Всё замерло, окаменело — даже пылинки, танцующие в луче света. Я тоже замер, не потеряв, впрочем, способности чувствовать. Я чувствовал, например, как Говорящий дробовик напрягается, чтобы сделать главное дело своей жизни. В мире остался только один подвижный объект. Мерлин. Сатанинское Отродье, давно мёртвый, но не тронутый временем. Не торопясь, он подошёл к Сьюзи и вырвал дробовик. Повисли лохмотья мяса, хлынула алая кровь. Связь между ней и ужасным оружием распалась, и оба закричали: Сьюзи — от боли, дробовик — от злости. Сьюзи тут же исчезла, отброшенная в ужасный мир будущего, который я приготовил для неё — и для всех остальных. Исчез и дробовик; куда его унесло, я не знаю. Возможно, тоже в будущее, а может быть, туда, где в нём сейчас больше всего нуждаются.

Течение времени возобновилось, и Мерлин с Лилит уставились друг на друга. Все затаили дыхание. Ну как же: единственный сын дьявола и первое создание Господне. В конце концов Мерлин поклонился Лилит и растаял. Алекс за стойкой плакал от облегчения.

Последние боевые маги вновь открыли огонь по Грешнику и Сладкой Отраве. Им нужно было на ком-нибудь отыграться, но нападать на Лилит они не решались. Особенно после того, как ей поклонился сам Мерлин. Грешник все так же прикрывал собой возлюбленную; тело его понемногу истончалось, поглощая энергию заговорённых пуль и заклинаний, но он не двигался с места, защищая суккуба, и не отвечал на удары. Грешник уже потерял все — кроме любви и решимости поступать по правде. Сладкая Отрава смотрела на Уокера умоляюще, но тот отвечал ей спокойным взглядом. Дело есть дело, неприятное, но необходимое, и он доведёт его до конца.

Грешник держался, понемногу рассыпаясь под ударами, чтобы Сладкая Отрава не лишилась своего тела, без которого ей придётся стать лишь ещё одной душой, обречённой на вечные муки. Допустить такого он не мог и потому терпел адскую боль и ужас окончательного уничтожения. Любовь превыше всего.

Пуля за пулей сдирали плоть с его рёбер, но он лишь кряхтел, сдерживая крик, чтобы не терзать сердце возлюбленной. Заклинания прожигали насквозь, с каждой секундой от него оставалось всё меньше и меньше. Грешник знал, что, когда тело его окончательно исчезнет, он превратится в неприкаянного духа, отвергнутого и небесами, и преисподней. Со временем дух растворится, будто его никогда и не было. Он ещё мог спастись, бросив возлюбленную, но тот, кому посчастливилось найти настоящую любовь, скорее умрёт сам, чем позволит ей погибнуть.

И Сладкая Отрава все понимала. Грешник выстоит до конца ради неё. Может ли она допустить его гибель, позволить ему пожертвовать собой? Сладкая Отрава сделала шаг вперёд и прикрыла Грешника своим телом. Теперь она постигла значение любви и самопожертвования.

Уже воцарившаяся в баре мерзость запустения утонула в свете, подобном солнечному. Сладкая Отрава вспомнила наконец, кем она была до падения. Зло сгорело, преображённое силой любви, и она стала ангелом, готовым занять своё законное место на небесах. Мы отвернулись, потому что глазам было больно смотреть, и только слушали шелест могучих крыльев.

— Отныне место твоё со мной в раю, — услышал человек, которого звали Грешником. — Сегодня нас обоих нашли достойными.

Чудесный свет вспыхнул ещё ярче, затем погас. Бывший демон и бывший грешник исчезли.