Колдуй баба, колдуй дед. Невыдуманные истории о жизни и смерти

Однажды в «Детском мире» мне на глаза попался набор юного фокусника – большая коробка с изображением мальчика-факира в чалме. В руках юный волшебник держал заветную палочку… Вот что я попрошу у Деда Мороза на Новый год!

Кроме волшебной палочки в коробке оказалось много занятых вещиц вроде летающих карт, шкатулки с потайным дном, монетки-невидимки и черного мешочка, в недрах которого таинственным образом исчезали предметы.

Ко всему этому прилагалась брошюрка с подробным описанием фокусов.

Фокусы мы показывали вдвоем с папой во время праздничных застолий. Гости восхищались, но с легкостью разгадывали наши уловки. А так хотелось, чтобы у зрителей от удивления глаза повылезли на лоб! И папа придумал «магический» трюк.

Все рассаживались за столом, папе завязывали шарфом глаза и вручали карты. За минуту он умудрялся рассортировать всю колоду. Черную масть складывал в одну стопку, красную – в другую. Заинтригованные гости ахали – на сей раз без притворства и кидались проверять, плотно ли шарф прилегает к глазам. Самые недоверчивые просили повязать сверху платок и повторить трюк. Папа не возражал, вновь и вновь проделывая фокус без ошибок. Многие папины друзья тогда уверовали в его сверхспособности.

Им и в голову прийти не могло, что разгадка фокуса крылась во мне, маленькой ассистентке, которая скромно сидела за столом возле папы.

Мои глаза не были завязаны, и когда выпадали буби или червы, то есть карты красной масти, все, что от меня требовалось – незаметно наступить папе на ногу.

Если кто-то из гостей вдруг начинал подозревать между нами тайную связь и просил меня пересесть, я с невинным видом исполняла просьбу.

С этого момента включался план «Б». Теперь в случае выпадения красной масти нужно было чихнуть, хмыкнуть, кашлянуть, позвать собаку, словом, подать какой-то знак.

Как вы уже поняли – фокус при любом раскладе оканчивался благополучно.

Иногда мы с папой менялись местами – глаза завязывали мне, а не ему. На результатах это никак не сказывалось. Наше представление имело бешеный успех.

Так может, Полина тоже мошенничала? Но в бабушкином доме подсказывать ей было некому, и, тем не менее, задуманные мною карты она всегда угадывала верно. Загадка!

Даю установку!

Когда Полина пришла лечить деда от пьянки, он, сложив руки на коленях, чинно сидел за столом. Притихший, гладко выбритый, в чистой клетчатой рубахе, с аккуратно зачесанными назад седыми волосами, он украдкой следил, как та достает из сумки какие-то травки, пузырьки и потрепанную книжицу с заговорами.

– Не пил? – строго спросила Полина.

Дед отрицательно замотал головой.

– Смотри! Заговоры читаю две недели. Потом тебе о выпивке даже думать тошно будет.

Дед тоскливо шмыгнул носом и покосился на бабушку, но сочувствия в ее лице не нашел.

Неделю Полина исправно совершала свои пассы и нашептывала в пузырек с мутной жидкостью какую-то абракадабру. Дед настороженно принюхивался. Его терзали смутные догадки, что по истечении срока ему придется принять эту гадость внутрь.

А что, если бабушка с Полиной задумали его отравить и подмешали в зелье отраву?

После сеансов он бродил по дому задумчивый, подолгу стоял у окна, наблюдая, как мужики во дворе с азартом забивают «козла» и требуют от проигравшего налить «штрафную». Потом шел на кухню, жадно пил воду, тревожно к себе прислушивался.

Похоже, отсутствие тяги к алкоголю начинало беспокоить деда всерьез.

За три дня до окончания лечения случилось неизбежное. В тюке с грязным бельем дед отыскал припрятанную бабушкой четушку и с облегчением надрался.

Вечером, развалившись в кресле и пытаясь сфокусировать взгляд на собаке Белке, дед делился с ней соображениями по поводу бабушкиной антиалкогольной кампании.

– Бабка, ик, стерва, хотела меня отравить. Замуж, ик, за молодого намыл-лила-лилась. За мал-ладого! Ик-тишкину мать. Бабка! – развернулся дед в сторону кухни.

– Чего тебе? – бабушка появилась в дверях и, уперев руки в боки, скорбно затрясла головой. – И-и-эх, нажрался-таки, ирод! А я-то, дура, деньги Полине вперед уплатила…

– Бабка! Признавайся, ик, есть у тебя хахаль, тишкину мать?! – дед грозно сдвинул брови.

– Я тебе покажу хахаля! – рассердилась баба Дуся. – Я тебе сейчас такого хахаля покажу!

Она схватила с плиты чугунную сковородку и что есть силы огрела деда по голове.

– Ой! – испуганно прикрыла рот ладошкой. – Саша! – и медленно сползла по стеночке, прикрываясь сковородой, как щитом.

Но дед и не думал нападать. Дико вращая глазами, он вскочил и попятился к дивану:

– Ты что, бабка, а? Ты что? – бормотал он.

Скинув брюки и рубашку, дед нырнул под одеяло. Утром встал, как ни в чем не бывало, сделал вид, что ничего не помнит, но от бабушки старался держаться подальше.

– Звать Полину? – хмуро спросила та.

– Нет! – взвизгнул дед и помахал перед бабушкиным носом скрюченным пальцем. – Не надо! Хватит!

Глава пятая

Дар

Образ прабабки Матрены запечатлелся в моей памяти пугающим, отчасти даже каким-то чужеродным – будто уже тогда, в младенчестве я понимала: у нас с ней разные пути.