Колдун 3

Лес неожиданно оказался большим. Ростов потерял счет дням. Он словно впал в прострацию, бродя между деревьями. Есть ему не хотелось, в воде он тоже не нуждался. Набредя на довольно большую реку, Михаил вымылся, наплававшись от души. Вода была еще холодной, но это было хорошо: холод словно отрезвил его. Кое-как выстирав одежду и обнаружив во внутреннем кармане куртки паспорт, деньги и сберкнижку, он облегченно вздохнул: не придется возвращаться в Москву, да и деньги лишними никогда не будут.

Подождав, пока одежда просохнет на весеннем солнышке, он снова отправился в путь, теперь уже желая выбраться из леса.

Вышел он к небольшому поселку ближе к вечеру следующего дня. Узнав у прохожих, где находится почтовое отделение и телеграф, направился туда.

Егоров, положив трубку, выругался. Нет, ну как неудачно-то! У его товарища, майора Туманова Романа, фронтовой товарищ погиб. Похороны завтра. Сегодня выезжать надо, чтобы успеть, а ему ехать призывников забирать и в часть сопровождать! И кого он ему на замену сейчас в шесть утра найдет? И ведь не отпустить нельзя. Фронтовой товарищ… Дело такое… Павел Константинович тяжело вздохнул. Вот ведь незадача! Придется самому за призывниками ехать…

И от Мишки уже две недели ни слуху, ни духу. В последний раз звонил совсем уж смурной. Беспокоился Егоров за сына. Вроде договаривались созваниваться раз в неделю, а вот поди ж ты, опять пропал, засранец! Раньше-то хоть на работе его поймать можно было, а теперь что? Удумал на завод пойти. И куда теперь звонить? Как его искать-то? И так с матерью от звонка до звонка жили… Эх… Что же с ним происходит? Как помочь сыну? И эта поездка еще… А если Мишка позвонит? Не вовремя все… Ох как не вовремя!

Туманов вернулся через три дня. Мрачный, задумчивый. Встретив его в коридоре, Егоров нахмурился:

— Здорово, Петрович. Чего смурной-то такой? Успел с товарищем-то проститься? — спросил он.

— И тебе не хворать. Успел… Пал Константиныч, ты сейчас сильно занят? — поднял вдруг Роман голову.

— Да не так чтоб… А чего? Случилось что ль чего? — прямо взглянул он на майора.

— Да случилось… Пойдем ко мне? — вдруг предложил тот.

Егоров еще больше сдвинул брови. Не просто так Роман его к себе зовет, ой не просто… Семьями-то они пусть не дружили, но общались. На дни рождения друг к другу в гости ходили, на праздники… Но чтоб вот так в части… Не было у Туманова такой привычки.

— Пошли. Подождут, — махнул рукой Егоров.

В кабинете майор вытянул из шкафчика запрятанную бутылку водки, выложил на стол заботливо приготовленные женой на обед бутерброды. Разлил жидкость по стаканам, поднял:

— Давай, Пал Константиныч, товарища моего фронтового помянем. Ушел он как офицер: пулю себе в голову пустил… — хекнув, Туманов опрокинул содержимое стакана и, занюхав бутербродом, принялся его жевать.

— А чего пустил-то? — тоже откусывая бутерброд, спросил Егоров.

— Так сын его единственный умом тронулся… Только он того узнать не успел. С ним что-то страшное произошло. Да еще и смерти эти странные… — задумчиво жуя бутерброд, ответил Роман. — Давай еще по одной.

— С кем произошло-то? — беря вновь наполненный стакан, сдвинул брови Егоров. — С товарищем твоим? Или с сыном? Кто такой хоть? Может, я с ним тоже пересекался?

— С сыном… Да и с ним, похоже, тоже. Не знаю, пересекался ты с ним или нет… Зуев Андрей Петрович. Полковником милиции он был, — начал рассказывать майор.

— Не, знаком не был, — ощутив холодок по спине, махнул головой полковник. — Не довелось… — и, глотнув содержимое стакана, прижал руку к носу. — А чего страшное?

— Да мальчишку в больничку друзья его привезли. Гуляли они где-то, он и отошел в кустики отлить. Нету его и нету… Ну, пацаны забеспокоились, пошли искать товарища. Глядь: а вместо него чуть не мумия лежит. Те перепугались, схватили его, да в больничку. За отцом, за Андреем, то бишь, помчались. Ну, рассказали, как было. Барабанились да орали, жуть! Всех соседей перебудили. Все слышали, что с Максимкой чего-то неладное, — вздохнул Роман. — Выйти-то да спросить побоялись — Зуев-то мужик сурьезный был. Да и страшно… Знаешь, Пал Константиныч, я тех ребят видал на похоронах. Самого жуть взяла: по двадцать лет мальчишкам, а головы точно побелкой посыпали. Седые. Ну, Андрей собрался да бегом в больницу. Что уж там произошло, никто не знает. Да только и сам он… Жена едва узнала… Точно на двадцать лет состарился, — Туманов уставился в никуда. — Волосы как снег стали, представляешь? Да и так… Точно не полтинник ему, а все семьдесят… — майор замолчал, задумавшись.

Егоров молчал. Про Зуева он был от Мишки наслышан. И чуял, что без него тут не обошлось. Наказал, значит… По-своему наказал…

Туманов снова плеснул по стаканам.

— Вот так… Уходят люди хорошие из жизни… Войну прошел. А гражданку не выдержал… Пулю себе пустил, представляешь, Егоров? Боевой офицер… Всю войну прошел, а на гражданке застрелился… — утерев выкатившуюся слезу, Роман резко опрокинул в себя стакан.