Колдун. Из России с любовью

Через астральную метку проследил за Жаном. Он еще не спал. Сидел перед телевизором и азартно болел. Играли «Ливерпуль» с «Манчестером». Из кухни доносился голос жены, разговаривающей по телефону. Он вел себя странно спокойно, зная, что я сбежал. Я надеялся застать его в засаде на меня где-нибудь на улице, или в чьей-то чужой квартире, или на худой конец с волнением ждущим телефонного звонка либо ерзающим за компьютером.

«Фиона, подкинь ему сонливости, но не усыпляй немедленно. Просто чтобы побыстрее угомонился».

Заглянул по метке к Шувалову. Он сидел за компом и что-то читал. Нет, печатал. «Шапку» видно не было, на экране светился текст:

«…мое отстранение от руководства проектом крайне негативно скажется на всей дальнейшей работе. Капитан Лесков недостаточно компетентен в вопросах паранормальных явлений, и, пока он войдет в курс дела, наше сотрудничество с «Мерлином» может сильно пострадать. Кроме того, капитан самоуверен, излишне жесток, слишком честолюбив, не склонен к компромиссам. Эти личные качества не дадут ему наладить полноценный контакт с «Мерлином»…»

Ясно, он не в курсе и кому-то стучит. Неплохой ты мужик, Александр Сергеевич.

Других меток, относящихся к Зининому аресту, я не вспомнил. Посмотрел на родителей, на Сергея Хрома – у них давно ночь, и они спокойно спали. Слава богу, с ними было все в порядке. Заглянул в нашу московскую квартиру – два незнакомых оперативника. Графитового накопителя, амулетов и наших банковских карт не нашел. Все вещи из шкафов, из ящиков были выброшены и лежали неприбранной кучей. Даже постельное белье не пожалели. Один из оперов играл на нашем ноутбуке. Повезло мне: если бы его изъяли, то неизвестно, нашла бы Крася другой комп или нет. Ладно, пусть сидят, на службе как-никак, мне там делать нечего.

Я вышел в спальне. Жан с женой мирно похрапывали. Они были дополнительно усыплены Фионой. «Лизия!» – мысленно воззвал я и поставил накопители на зарядку. Еще один тест: за сколько времени зарядятся, когда не в форме пирамиды. Спящего оперативника на руках унес на кухню, поставил «полог молчания» и привязал к стулу прихваченной у Тимура бельевой веревкой. Примораживать, придавливать Жана магическим способом посчитал излишним.

Специально для ученика портальное заклинание рисовал не в астрале, а напротив собственной груди. Представил астральную метку места и активировал. В воздухе повисло сложное плетение, которое словно оплетало будущее зеркало. Две руны висели возле меня. Тимур смотрел на все это, открыв рот. Еще бы, настоящая «большая» магия! Активировал ключ. Из рюкзака выскочил толстый желто-зелено-голубой шнур, передо мной возник разноцветный вихрь, который практически мгновенно скрутился в плоскость. Накопители заметно пустели, но яркий цветастый канат, видимый, разумеется, только магическим зрением, продолжал соединять рюкзак с порталом.

– Еще немного маны уйдет во время перехода, в зависимости от массы, но это мелочи, – пояснил я так и продолжающему стоять с открытым ртом Тимуру. – Я пошел, можешь ложиться спать, – с этими словами шагнул в серебристое зеркало, кстати ничего не отражающее и не просвечивающееся.

Проснувшись, Жан судорожно подергался, оглядел веревки – и тут увидел меня. Страх прошиб его насквозь и вылез на лбу холодным потом, но он быстро справился. Решимость, самоотверженность и вера в собственную правоту сменили панику.

– Освободился, колдун, – отметил он очевидный факт. – Ничего, мы тебя достанем, – пообещал гордо и уверенно.

– Зачем ты тронул мою женщину? – произнес я раздельно. Злость, до этого морозившая иные чувства, оттаяла. Не походил Жан на злодея. Скорее, благородного Ланцелота напоминал (в исполнении неухоженного Ричарда Гира, без очков слеповато щурящегося), обманутого коварной ведьмой.

– Думаешь, я не понял, зачем ты устроил ту дуэль с «серым»? – он проигнорировал мой вопрос. – Чтобы нас запугать. Нас, чекистов. Но не на тех нарвался! Ты ничем не лучше «серых», ты даже хуже. Те доморощенные, а ты – чужой. Во всем чужой. Задавить тебя надо, пока не поздно. Запомни: рано или поздно задавим. Справились с «серыми», справимся и с тобой. Не сверкай на меня глазищами, не запугаешь! Лучше сам сдайся, а то хуже будет.

– При чем здесь Зина? – повторил как можно четче. Ну надо же – «горячее сердце – чистые руки»! И ведь своим званием «чекиста» гордится.

– Ни при чем, – он произнес это тоже четко, раздельно, искренне сожалеюще. – Ей не повезло, что встретила тебя. Но ничего с ней не случится, – «успокоил», смело выражая мне презрение. – Мы не такие изверги, в отличие от тебя, людей на пустом месте под ожоги не подводим. – Судя по ауре, он в этом сильно сомневался, но старательно убеждал себя верить в лучшее; оправдывался перед собой, цепляясь за реальные и вымышленные доводы, направленные в общем счете на пользу Отечеству.

М-да, переборщил я тогда, затягивая схватку с Вениамином, должен в этом признаться.

Я не стал спорить, указывая на логические неувязки, а протянул лучик внушения; я торопился. Взгляд Жана из стального и твердого превратился в преданный.