Колдун из Темногорска

Он не ответил, – что толку возражать, если в ее словах отчетливо звучала фальшь. Одно его поразило: Надежда повторила его фразу о легких чувствах почти слово в слово. Но в ее устах они прозвучали кощунственно. Колдун боролся с собой, вернее, со своим желанием приворожить навсегда, заставить сходить с ума и страдать всю жизнь до самого последнего часа. Ведь стоило ему только пожелать, и сделалась бы Надя его тенью. Но он не хотел этого, вот в чем дело. Всей душою – нет. Потому пересилил себя и не поддался искушению. Но он надеялся. Да нет, не надеялся, а стремился. Желал. Мечтал… Все высшие степени, пригодные для слов, не могли передать силу его желания. Покорить то, что не покоряется в принципе, подчинить то, что не подчинимо, владеть тем, чем овладеть нельзя. Но он не хотел, чтобы она изменилась. Нет, милая, добрая, покорная кошечка, умильно заглядывающая в глаза, не могла и на минуту взволновать его сердце. Другое дело львица, на время спрятавшая когти. Львица, царапающая прутья невидимой клетки. Какое наслаждение – смотреть в ее ореховые глаза, не зная наперед, что ожидает тебя – нежная ласка или удар сильной лапы, способной переломать хребет. Но как привлечь или удержать львицу? Изощренным сексом? Ну, разве что на лишнюю минуту-другую. Преданностью? Она бы ее даже не оценила. Силой? Таковая лишь оскорбит ее, но никак не подчинит.

– Я хочу, чтобы ты меня любила. А более ничего. Неволить не буду. – Слова казались убогими, колдуну было неловко их произносить.

Надя рассмеялась:

– Можешь ничего не обещать. Я сама себя не приневолю – вот главное. Я – сильная. Так зачем мне еще твоя сила, колдун?

– У нас с тобой разная сила. Ты меня не пересилишь, я тебя не переборю.

– Но возьмешь и околдуешь потихонечку, – она погрозила ему пальцем. – Чтобы сохла я по тебе и вздыхала тайком. Такой маеты я больше не хочу.

Вот так-то. Львица просилась на волю. Роман не смел настаивать. Он мог лишь немного поиграть с нею и припугнуть. Опять же играючи.

– Значит, боишься, что приворожу? Давно бы так сделал, если б захотел. Только никогда никого к себе не привораживал, и впредь не собираюсь.

– Не боюсь, – Надя вызывающе тряхнула головой. – На меня твое зелье не подействует – могу поспорить.

Он смотрел в ее ореховые глаза, и не мог понять – чего хочет его львица – убедить себя, что не боится, или действительно просит приворожить? Ну почему ожерелье не одарило его способностью слышать чужие мысли, как Лену, или чувствовать чужую душу, как это может Юл!

Поколебавшись, колдун решился. Достал из багажника бутыль с пустосвятовской водой, отлил в колпачок влаги, и сделал вид, что произносит над водой заклинание. На самом деле ничего он не шептал. Ни дурных слов, ни хороших. Вода несла в себе лишь свою собственную силу – силу чистой воды.

– Коли не боишься, испей, – проговорил он, протягивая Наде пластиковый крошечный стаканчик. – Поглядим, смогу ли я с тобой сладить.

Львица поколебалась, но лишь секунду, потом, изобразив на лице отчаянную решимость, взяла из его рук колпачок и опрокинула влагу в рот. Может, понадеялась на помощь Гамаюнова? Один колдун присушит, другой наведенное заклятие снимет, и не останется ничего в душе, кроме сладкого привкуса отведанного удовольствия? Неужто осмелится поведать мужу про такое? А почему бы нет? Толковала же она только что о милых и приятных чувствах, значит, и у нее с учителем точно так – он ее голубит, она его тешит, и чувства их похожи на ощущение сытости после приятного обеда.

– Когда это должно подействовать? – Надя сморщилась, будто выпила горькое лекарство.

– Не знаю. Может, через несколько часов, а может и через год.

– Через год? – она рассмеялась. – Через год я не буду помнить, как тебя зовут.

– Речку эту и берег запомни. А более ничего не прошу.

Она ничего не ответила, молча протянула колпачок от бутыли и направилась к машине.

Но и возвращение в Беловодье было для колдуна не особенно приятным. Когда он сгрузил на «кухне» продукты, Лена с милой улыбкой взиравшая на гору коробок и пакетов, неожиданно повернулась к нему и впилась ногтями в щеку, как разъяренная кошка. Роман взвыл совершенно не воинственно и отступил к двери.

– Это тебе за твой коронный фокус, – сказала она, мстительно улыбаясь.

– Я старался, чтобы все выглядело натуральным, и Стен поверил. Он поверил?

В ответ Лена стиснула зубы и беззвучно выдохнула целый каскад ругательств – все, какие только знала.

– Неужели парень справился с заданием? Молодец! Нет, честно, рад, и ни капли не ревную. Поздравляю вас обоих, ребята, – весело подмигнул ей Роман.

Затем вытащил из кармана флягу, плеснул на ладонь несколько капель и провел рукой по расцарапанной щеке. Красные полосы тут же исчезли.

– Разреши, детка, пожелать вам обоим счастья! – Колдун шагнул к Лене и поцеловал ее в лоб.

Тут же утерянная на время способность слышать чужие мысли к ней вернулась, и она даже успела уловить последнюю мысль Романа: «Как я завидую Лешке. Ему просто».

И раздражение, и гнев мгновенно истаяли. Лена взглянула на колдуна с сочувствием.