Колдун: Хромой странник. Змеиная гора. Руны грома

Вот уже два месяца, как я живу в прошлом. Нет, не так: я живу прошлым, тем, что было у меня до этого абсурдного настоящего. По всей видимости, в первые дни появления здесь я просто пребывал в состоянии шока — терялся в собственных воспоминаниях, путал прошлую жизнь и жизнь, а вернее сказать, существование сегодняшнее. Пребывая словно в летаргическом сне, в каком-то забвении, я проводил время в домике Петра, на болотах, теряя счет дням.

Сам для себя я назвал это время вынужденным карантином. Я привыкал делать простую повседневную работу. Собирал дрова, чистил и ремонтировал дом, ходил с Петром на охоту, учился понимать его речь. Чувствовал себя как беспомощный ребенок, оставленный на попечение терпеливого, но сурового, совершенно постороннего человека. Сам он не знал, как ко мне относиться, но то, что я ему интересен, было несомненно. Петр удивлялся тому, что я не знаю элементарных вещей, примитивных бытовых хитростей, но еще больше поражался моим странным, незнакомым навыкам.

Мы уже хорошо ладили, худо-бедно нашли общий язык и довольно уверенно понимали друг друга. Наконец настал момент, когда мои старания в изучении языка плодотворно сказались на нашем общении. Петр был очень рад, что нашел себе партнера и собеседника, помощника в охоте. Я тоже привыкал и радовался счастливому случаю, что позволил нам встретиться. Не встреть я Петра или он меня, не знаю, как сложилась бы дальнейшая судьба.

По ночам уже случались заморозки, дожди превратили дороги и тропинки в непролазное месиво, весь окрестный лес просто хлюпал под ногами. На охоту мы не выходили уже неделю. Петр сказал, что нужно подождать, пока у зверя кончится линька. Я не терял времени даром и, не имея пока возможности построить собственную кузницу, решил ограничиться гончарной мастерской. Дело в том, что и с этим ремеслом я был немного знаком. Когда впервые взял в аренду старый цех на заводе, чтобы чуточку облегчить бремя арендной платы, мы разделили расходы с одним весьма экстравагантным художником. Он занимал всего лишь крохотный уголок в большом цеху и целыми днями работал с глиной, превращая ее в разнообразную керамику. У него был гончарный круг, сушильный шкаф и большая угольная печь. Бывало, что он просил меня сделать какой-либо инструмент, и всегда с удовольствием рассказывал об особенностях работы с глиной, ничего не скрывая, чем грешат многие «профи». Видимо, искренность нашего общения объяснялась тем, что мы принадлежали к разным ремесленным цехам. Мы проработали вместе почти год, потом он свернул свое крохотное производство и куда-то исчез. За то время, что мы были знакомы, я успел нахвататься верхов и потому смело взялся за строительство подобной печи в доме у Петра, уверенный в том, что все у меня получится, тем более что его очага грядущей зимой будет явно недостаточно. Не без промашек, но задуманное получалось. Я успел приготовить до холодов большую угольную яму, куда целыми днями таскал дрова для выжигания и переделки в уголь. Решил, что раз не могу сделать кузницу, так займусь гончарным делом, но не позволю себе сидеть на чужой шее. Петр, глядя на мою возню и устроенный бардак, сердито сопел, относясь к этой затее весьма скептически, однако не мешал.

Как-то утром, весь задеревеневший после долгого сна, я буквально выкарабкался из дома на поляну, чувствуя, что надо менять режим. Решил размяться, погонять кровь. После легкой разминки стал повторять приемы, выпады, те, что еще помнил после училища. Петр долго наблюдал за моими действиями, сидя неподалеку на пне, затем шмыгнул в дом и вернулся уже вооруженный двумя мечами. Первой моей мыслью было то, что он предложит мне спарринг, учебный бой. Но нет, Петр взял оба меча за рукояти и тоже стал разминаться, скинув рубашку. Управлялся он с двумя клинками довольно проворно и сноровисто. Сразу становилось ясно, что неспроста он проделал такой долгий семилетний путь из Киева. Были на то причины, и притом весьма веские. Я с интересом наблюдал, отмечал какие-то хитрые финты и выпады, особенности наносимых ударов, и понял, что мастерство моего товарища совсем не любительское, а весьма профессиональное. В какой-то момент он без всякого предупреждения бросился в атаку. Я еле успел отпрянуть от стальных лезвий, чуть не споткнувшись об пень. Петр напирал очень грамотно и не давал возможности приблизиться. Мечи были настоящие, заточенные как надо, и по всему было видно, что поблажек он мне давать не собирался. Петр не тратил сил, был сосредоточен и напорист. Позже я понял: если бы он молотил клинками, как лопастями мельницы, он бы быстро вымотался. Но лишних движений Петр почти не делал, обходился лишь теми, что были необходимы для упреждения моей предполагаемой атаки.