Колдунья-беглянка

– Прекрасно понимаете, – кивнул камергер. – Так вот, делайте выбор. Я буду предельно откровенным, потому что либо вы отсюда выйдете нашей, либо… вообще не выйдете. Так уж сложилось, что у вас есть некий дар. Именно у вас, Оленька. То, что вы получили в наследство от этого провинциального колдунишки, наложилось на ваш дар, дремавший доселе в глубинах сознания. И этот ваш дар нам… ну, не то чтобы необходим, но был бы полезен. На худой конец, мы проживем и без него, но присоединить его к тому, что мы уже имеем, было бы недурно. Присоединить можно двумя способами: либо вместе с вами, либо без вас, без вашей личности. И такое возможно. Вы знаете, как получают коньяк из виноградного вина?

– Никогда не давала себе труда узнать поточнее, – сказала Ольга. – Коньяк я не пью…

– Процедура весьма несложная, – сказал камергер. – Именуется она возгонкой, или, если совершенно уж по-научному, дистилляцией. В нехитром аппарате вино подвергается нагреванию и выпариванию, вода улетучивается, остается крепкий экстракт, каковой и именуется коньяком… Так вот, примерно такую же операцию нетрудно проделать и с вами. Своеобразной дистилляции подвергнется не ваше тело, а личность. Экстракт, то бишь дар, мы заберем себе. И в нем уже не останется ничего от вашей личности. Все, что делает человека личностью, в ходе процедуры испарится, как испаряется лишняя влага из подвергнутого перегонке вина. Останется живое тело… совершенно лишенное даже зачатков разума и живущее, как безмозглое растение. Вот в таком виде вас можно преспокойно вышвырнуть за ворота. Вы ничего не объясните тем, кто вас найдет, потому что вас уже не будет. Никогда. Вот, собственно, и все. Вы весьма неглупы и знаете теперь достаточно. К чему разводить долгие церемонии? Хотите что-нибудь сказать?

– Сказать я хочу одно, – произнесла Ольга. – Все это, – она кивнула в сторону неподвижного медведя, окинула взглядом камеру, – ужасно пошло и мелко даже для авторов самых бездарных романов.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул камергер. – Но мы, собственно, не имеем к этим… декорациям особого отношения. Видите ли, дом этот куплен у некоего разорившегося помещика и с тех пор не перестраивался. Бывший хозяин все и придумал. И подземелья, и крюк с механизмом, ослабляющим цепь, и все прочее досталось нам вместе с домом. Еще десять лет назад прежний хозяин находил удовольствие в том, чтобы с помощью этого впечатляющего подвальчика забавляться со своими крепостными: строптивцами-лакеями, несговорчивыми девками, которые оказывались настолько беззастенчивы, что отвергали барскую любовь… Не мы это придумали, а самый обычный человек, не имеющий к иным никакого отношения. Мы всего лишь использовали то, что было под рукой. Медведь, разумеется, уже наш, нами купленный у новгородских мужичков, если вас интересуют столь мелкие детали… Но давайте вернемся к делу.

Он извлек что-то из-под полы сюртука, поднял руку к лицу Ольги и разжал пальцы. Черный шар остался висеть в воздухе – величиной с большое яблоко, покрытый кое-где едва заметными углублениями, окутанный сеткой скользивших по его поверхности багровых искорок.

– Все очень просто, – сказал камергер. – Вы возьмете его в правую руку и повторите клятву вслед за мной. Она короткая…

– И после этого пути назад уже не будет?

– Совершенно верно, – кивнул камергер. – И ничего уже нельзя будет изменить, повернуть вспять. Но знали бы вы, сколько приобретаете…

Ольга медленно подняла руку, и шар опустился ей на ладонь – не особенно и тяжелый, полегче бильярдного, чуточку прохладный. Показалось, что искры помаленьку перетекают с поверхности шара на ее ладонь – и Ольга, размахнувшись, что было силы швырнула его об стену.

Он ударился о грубый бугристый камень и рассеялся. Осколки не разлетелись, а перемигиваясь багровыми искорками, сползли по стене на пол, слились в толстую лужицу, которая тотчас начала испаряться. Запахло чем-то незнакомым, резким.

– И совершенно напрасно, – процедил камергер сквозь зубы. – Он не имел принципиального значения, таких много, как чернильниц и рюмок… Гей!

Из распахнутой двери выскочили два бородатых мужика столь же устрашающей комплекции, как и Степан, в мгновенье ока схватили Ольгу и, безжалостно выворачивая руки, потащили из камеры так быстро, что ее ноги оторвались от земли.

Глава девятая Пыточная