Колдунья из Угро

Проводив его взглядом, Агафья посмотрела на часы. Рабочий день уже почти закончился, а эксперт из баллистического так и не позвонил. «Обещал же, болтун!»— с раздражением подумала она, пододвигая поближе бумаги, которые под шумок подсунул Николай. Выписав на отдельный листок номера и марки нужных машин, девушка стала скрупулезно, строчку за строчкой вычитывать длинные таблицы. Ничего даже отдаленно похожего ей не попалось до самого последнего листа. Но ее не оставляло ощущение, что она что то упустила. Агафья поднялась, прошлась по кабинету, разминая затекшие мышцы, и снова вернулась к распечаткам. Наконец, она поняла, что не давало ей покоя. Вроде бы знакомая фамилия. Пруйко. Но девушка никак не могла вспомнить, где ее слышала, причем совсем недавно.

Появился взмыленный Макс.

— Добрый вечер, Агафья Кузьминична, — заговорил он. — Рабочий день закончен, а вы все трудитесь.

— Беру пример, со старших по званию, — улыбнулась Агафья. — Вы, Максим Андреевич, тоже домой не спешите.

— Наша служба и опасна и трудна, смена дня и ночи вовсе не видна, — напел майор. — Знаете такую песню?

— Помнится, там было несколько по-другому, — хмыкнула девушка.

— Так вы еще и одарены музыкальным слухом…

— Возможно, а вот памятью боги меня, похоже, обделили.

— Что навело вас на подобные мысли, Агафья Кузьминична?

— Сводка по ДТП. Просматривала, вдруг где лексус убиенного гражданина мелькнет.

— И как?

— Никак. Аккуратно ездят господа угонщики. Только вот тут фамилия знакомая попалась… Никак не могу вспомнить, где я ее недавно слышала… Пруйко. Точно слышала!

— Пруйко… Пруйко… Фигурант по делу об изнасиловании. Там еще потерпевшая повесилась.

— Ах, вот оно что, — протянула Агафья, мгновенно посерьезнев.

— И что с этим гадом?

— Навернулся с набережной вместе с машиной. Четыре трупа.

— Тот самый? — Макс тоже отбросил шутливый тон.

— Не уверена. Но вряд ли в Питере много Пруйко 1995 года рождения.

— Давайте проверим, Агафья Кузьминична, — Макс застучал по клавиатуре. — Обвиняемым тогда проходил гражданин Пруйко Александр Васильевич, 1995 года рождения.

— Он! А не могли бы вы посмотреть, кто там еще по делу проходил, Максим Андреевич? — Агафья задумчиво постукивала карандашом по заинтересовавшей ее строчке.

— Есть Бог на свете, — буркнул Макс. — Так тут у нас еще Николаев Максим Анатольевич, Гуричев Игорь Сергеевич и…

— … и Гришин Константин Юрьевич, — перебила она, все больше хмурясь. — Все 1996 года рождения.

— Да… А вы откуда… Они, что, вчетвером навернулись?!

— Угу. В такие совпадения я не верю. Даже с учетом божьего вмешательства…

— Весело. Но, вроде бы, там ничего криминального быть не должно. Иначе эти фамилии в других сводках появились бы, — майор подошел к столу девушки и тоже склонился над бумагами. — Когда эти нелюди упокоились?

— Неделю назад.

— Интересно… Знаете, что, Агафья Кузьминична, я, пожалуй, уже успел поверить в Ваше чутье. Завтра с утра съезжу, побеседую с родственниками этого Пруйко. Может, что вылезет.

— Я буду Вам очень признательна, Максим Андреевич, — отозвалась девушка, и тут в кабинет вошел Николай.

— Чем занимаетесь, господа офицеры? — поинтересовался он.

— Все тем же, — тепло улыбнулась Агафья, — уравнения решаем.

— И думаем, существуют ли на свете случайности, — добавил Макс. — Посмотри, что наш бумажный эксперт в твоих распечатках вычитала.

Агафья только хмыкнула на такое определение своей сферы деятельности. «Точнее не скажешь, — подумала она, припомнив, какую гору документов ей пришлось перелопатить за последнюю неделю. — Бумажный эксперт. Ну, погодите, Максим Андреевич, я Вам это припомню».

На следующее утро майор явился на работу около двенадцати, мокрый и злой, как собака.

— Бывают же гады на свете! — возмущался он, пытаясь устроить свою куртку на батарее. Куртка от предложенного места категорически отказывалась и постоянно падала на пол. Это не добавляло майору благодушия. — Чертовы поганцы… Семейные кланы, Сицилия северная, мать ее!

— Полегче, брат, — попытался остановить его Николай. — Выбирай выражения. Девушка же рядом. Ты чего разоряешься?

— Прошу прощения, Агафья Кузьминична, — повинился майор и продолжил не менее возмущенно. — Какой дурень придумал, что Питер большой город… Куда не плюнь, в крестника попадешь… Знаете, други мои, кто папашка нашего Пруйко? Перов, по кличке Перышко. Вор-рецидивист, угонщик. Ныне честный бизнесмен, владеет небольшим автосервисом. Я его два раза сажал! Как вы думаете, скажет мне такой хоть что-нибудь, если не полезное, то хотя бы цензурное?

— Меня Вы не сажали, Максим Андреевич, — хмыкнула Агафья, которую насмешило искренне возмущение мужчины, — но я порой тоже не нахожу для Вас цензурных слов. Тогда мне приходится молчать.

— А этот субъект, Агафья Кузьминична, даже смолчать не смог. Если перевести с матерного на русский, это звучало примерно так: «Идите отсюда, гражданин начальник. Я свое отсидел и твердо встал на путь исправления». И глазенками зырк-зырк в стороны… Даже на крыльцо не пустил, сволочь. Так и беседовал на улице. Он-то, гад, под навесом стоял, а я… Ух… Жизнь собачья…