Колдуны и жертвы: Антропология колдовства в современной России

Обычная история, казалось бы, но родственницы Егора утверждают, что Галя его присушила, — они не могут понять, как он ради нее оставил красавицу жену. Галя хромает, и к тому же у нее нервный тик: Это потому, что она ведьма, а Бог ведьму метит. Мать и сестра считают, что она приворожила его с помощью алкоголя: Говорят, на спиртном это делают. Галя сама хвасталась, что у нее в роду две потомственные колдуньи, хотя она коренная москвичка. От одной из них Галя унаследовала дар — перед смертью родственница взяла ее за руку и что-то сказала. Галя очень набожная, часто ходит в церковь и ребенка водит. А колдуны, говорят, очень богомольные — это они грехи замаливают. Рядом с Галей родственники Егора чувствуют себя плохо: Она как будто энергию отнимает, злобы в ней много, желчи — на правительство, на всё… Всё через злобу. Но самое главное, что она никуда не отпускает от себя Егора, все время плачет, если он один куда-нибудь соберется. Это потому, наверное, что ее приворот только на близком расстоянии действует. И вот когда мать с сестрой все эти факты сопоставили, тогда и поняли, что Галя Егора присушила и он теперь как зомби стал.

Мать и сестра Егора интерпретируют его женитьбу и семейную жизнь в соответствии с «колдовской» моделью. В основе их толкования лежит неприязнь к Гале, вызванная, во-первых, ее характером, во-вторых, тем, что Егор стал меньше общаться с ними, а возможно, и обидой за прежнюю невестку, с которой они много лет были близки. К этой эмоциональной реакции, помноженной на стереотипное представление о том, что мужчины предпочитают красивых женщин, добавилась информация, сообщенная Галей (о том, что она полюбила Егора с первого взгляда, и о ее колдовском «наследстве»), и семейный нарратив приобрел окончательный вид. Можно предположить, что в дальнейшем он будет развиваться, пополняясь новыми деталями, но его основной мотив вряд ли изменится.

Еще примеры

В заключение приведу еще несколько примеров использования мифологического языка современными горожанами — использования то ли серьезного, то ли шутливого (впрочем, во многих случаях сами носители этого языка не смогли бы точно определить регистр).

В 2003 г. в г. Омске проходил очередной Конгресс российских этнологов и антропологов. По его окончании, когда мы все вместе ожидали свои рейсы в аэропорту, я стала свидетелем такой сцены — один из участников конгресса подошел к другому и сказал:

Простите, что я вам грубо ответил на вопрос, вместе ли мы летим. А то еще наколдуете, и самолет упадет.

Второй участник мрачновато промолчал[480].

Знакомая рассказала мне, что к ней как-то зашла по делу соседка, а когда ушла, хозяйка почувствовала себя плохо. Позже нашла в кресле, где сидела соседка, огромный гвоздь, выбросила его, и ей стало легче. Гвоздь, как она думает, был подброшен соседкой[481].

Подруга, сообщив, что поссорилась с мужем и неделю с ним не разговаривала, заключила:

Я уж думаю, ну, кто напортил? Ведь на пустом месте ссоримся! Начинаешь понимать психологические механизмы… Ну, кто это сделал, кто портит? Думаю, кто приходил последним? Никто вроде давно не приходил… Так отчего же ссоримся?

У той же подруги скоропостижно умерла дальняя родственница, еще не старая женщина. Родня, собравшаяся на похороны, обсуждала это событие и подобные случаи и пришла к выводу, что ей было сделано[482].

В раздевалке фитнес-клуба женщина средних лет рассуждала:

Абдулов тяжело болеет, наверное, порча — актеры на виду, им завидуют[483].