Колдуны

Зубы сжимаются, челюсть заостряется. Пока спокойная рассудительность не успела усомниться в его намерениях, ноги сами несут Тома к сараю. Лес позади – зрители, ветер – подстегивающий рев толпы. И с каждым шагом понемногу ослабевает невыносимое давление безысходности. Том сломал печать, и волна злобы, едва коснувшись воздуха, превращается в ярость.

«Мать вашу, годами длилось. Хватит. Хватит всего этого. Суки, да пошли вы!»

Том отпирает и широко распахивает хлипкую дверцу своего арсенала. Одержимый собственным демоном, он врывается во мрак, усеянный мусором и гнилью. Запах креозота, заплесневелых досок, могильный аромат навоза – ароматы деревянного нутра сарая, пробудившие воспоминания о его собственном детстве, когда Том впервые открыл эту дверь. Он тогда вспомнил, как часами возился в теплице дедушки и в сосновой хижине отца. И впервые за много лет к нему вернулось ощущение того, как его худые мальчишеские руки поднимали тяжелые, пахнущие маслом инструменты. Как поранил пальцы о зубья пилы, как кровь текла среди паутины, как потом он набрался смелости и признался, что забирался туда, где ему не следовало быть. Сегодня Том снова там, где ему не следует быть, ради другого типа оружия.

Перед ним среди затянутых паутиной, резко пахнущих стен сарая – его собственного сарая! – оставленные прежними жильцами ржавые и покрытые плесенью реликвии. Они теснятся на полках и по углам: коричневые пластиковые горшки, выцветшие пакеты с семенами, сломанная метла, стол, на котором больше плесени, чем дерева, два садовых стула из отбеленного холста, изъеденные коррозией металлические рамы, покрытые пылью банки с краской. Все это соединено воронками из паутины, инкрустированной перламутровыми яйцами. А еще здесь новая бензопила! Блестящая и по-магазинному яркая. Том наклоняется в грязь и тень и разматывает провод орудия.

Фиона наблюдает за ним, стоя у полуосвещенного окна спальни. Руки скрещены на груди, лицо вытянутое. Она отворачивается, и Том не замечает ее присутствия.

Ноги несут его к одной из кухонных розеток. Разматывая кабель, он направляется оттуда к границе участка. Вокруг никого, Том один среди этой унылой, неровной, изрытой ямами и изъеденной болезнями земли. Он разматывает провод, как рыбак, опускающий в воду ловушку для крабов. Блестящая «пуповина» хлопает его по пяткам. На сгибе локтя Том баюкает длинное тонкое лезвие пилы. Еще не испытанной в бою, но это ненадолго. Удаляющийся сарай зияет чернотой распахнутого дверного проема – безмолвного рта, широко раскрытого от ужаса перед тем, что выбралось из него на волю.

Стремительный бросок, и Том возле декоративных деревьев, нависающих над той частью забора, что все еще стоит у патио. Здесь лучше понятна задумка Мутов, высаживавших свои деревья. Участок по эту сторону находится во владении Тома, но соседи сделали размежевание невозможным для него. Посадив березы, они заявили о собственных правах на границу.

«Сорт „Святая Троица“[6]», – думает он. Деревья с V-образными тонкими ветвями, которые вскинуты к небу будто в молитве. Листва неминуемо перевесится на его сторону. Соседи, они знали, что так и будет: неумолимая сила заставила ветхий забор, его забор, прогнуться и отломиться от столбов.

Там, где можно заглянуть в щели, земля между корнями деревьев кажется чистой, ухоженной и аккуратной. Березы посажены недавно: улучшение, которое еще не вписалось в идеальный ландшафт соседнего сада. Возможно, соседи воздвигли эти символы своего господства после самоубийства его предшественника, пока дом пустовал? Муты восприняли трагедию как шанс посягнуть на ненавистную границу. Конечно! И замена забора, которую они требовали, вынудила бы перенести тот глубже в сад, делая поправку на бледные, вытянутые ветви соседских берез.

«Муты хотят заполучить даже твою землю».

За этот узкий клочок, вполне возможно, боролись годами, прежде чем сюда переехала семья Тома. Спорный участок границы шириной всего в несколько сантиметров – такой толщины столбики забора. Пустячные габариты, которые и отражают, и усиливают мелкодушие соседской пары.

А эти деревья – сторожевые башни. Часовые, затеняющие чужие владения, пока солнце движется с востока на запад. С полудня до раннего вечера они станут отбрасывать тени на его лужайку, и те будут лишь удлиняться по мере роста деревьев. Муты создали этот плацдарм, чтобы захватить землю и воздух его владений и погрузить его семью во мрак. Нижние ветви – это сапоги, вышибающие его дверь.

«Я этого не допущу».

* * *

На линии фронта ворчание, а затем рев бензопилы нарушают спокойствие сумерек. При взрыве шума в столь поздний час деревья в лесу кажутся испуганными, подавленными и потрясенными.

Том убирает палец со стартера, когда у соседей наверху вспыхивает свет. Белые лучи сверкают за занавесками Мутов. Две пары глаз, вероятно, отчаянно хотят что-то разглядеть снаружи.