Колдуны

Тусклый свет цепляется за деревья, напоминая грязные останки дня, попавшего в ловушку с наступлением ночи. Но на самом деле размытое и колеблющееся зарево – это отблески зажженных свечей и пламени на шестах вокруг обрамляющих поляну зарослей.

Травянистый холмик – творение человеческих рук. Земляной вал. Сферический, будто слепленный и разглаженный мокрыми руками гончара.

Ухоженный, поросший травой ров аккуратной лужайкой окружает холм. Подобное совершенство сразу бросается в глаза неуместностью среди путаницы лесных ветвей. За этим местом ухаживают, его охраняют, точно святыню, о роще заботятся так же старательно, как за садом Мутов. Их мания и одержимость дотянулись и сюда.

Предупреждения соседей о лесе и их антипатия к нарушителям внезапно обретают смысл. Они не хотят, чтобы это место изучали. И на то есть веская причина. Тот самый ужас, который они здесь творят.

Поляну будоражит какое-то движение. Из инфернальной тени тигриного окраса появляется миссис Мут. Обнаженная и гибкая, она движется спиной вперед. Ее походка нелепа, но до ужаса завораживает. Долгая прогулка. Мим изображает мир, обращенный вспять.

Щетинистая маска кабана по-прежнему скрывает ее голову, из кустарной пасти торчат костяные наросты. Обнаженное тело по-прежнему выкрашено в пепельно-серый, но, когда миссис Мут обходит травянистый холмик, становятся видны черные полосы. Они пересекают ее плечи, грудь и живот.

Когда она проходит мимо свечи, установленной на высоком железном шесте, эти высыхающие метки на ее плоти мерцают багровым. Сверкающие рубиновые брызги свежей крови.

Это уже не та грубая, властная чудачка, с которой он ругался в саду и на крыльце, а другая личность, нечто иное. Женщина преобразилась. Она старше Тома на тридцать лет или даже больше, но гибкая сила, заключенная во всем ее теле, возбуждает и будоражит его. Ошеломленный Том непроизвольно склоняется и опускается на кучу земли и листопада, его джинсы мгновенно промокают.

Он осмеливается поднять лицо, но не раньше, чем миссис Мут снова скрывается за холмиком, и, успокоив свой прыгающий взгляд, старается как можно лучше осмотреть видимую часть поляны.

Четыре толстых свечи на железных подставках указывают четыре метки в роще: север, юг, восток, запад. Грубый каменный дольмен служит алтарем, расположенным перед огнем, отмечающим север. На алтаре распластано черное животное. «Козел или ягненок», – определяет Том по запрокинутой голове.

Закрыв глаза на замученное существо, хотя невозможно его не замечать, Том думает о резвящемся Арчи, этом пыхтящем толстячке. Неверие сменяется отвращением. И хотя Том все лучше знакомится с происходящим безумием, ужас, с которым он не сталкивался с раннего детства, не уменьшается. Но разве он прежде видел нечто похожее на эту рощу? Видел. Во сне! Хотя тут алтарь порыжел от крови животных, а в его кошмаре такой же каменный постамент украшали красные цветы.

Вскоре появляется голый Маги Мут, привлекая внимание Тома, который последний раз видел того прильнувшим к соску на бедре его жены-свиньи. На старике по-прежнему маска зайца.

Легко ступая на цыпочках, он движется против часовой стрелки по пути, пройденному «кабаном». Хотя его узкая грудь все еще окрашена и бледна, как у мертвеца, на ней проступают багровые и черные полосы, словно недавний неопрятный «банкет» привел к протечке. Раздражающе белые, широко раскрытые глаза возбужденно мерцают в глазницах громадной, бугристой морды, которой он скрыл свой человеческий облик. Усатый нос покачивается при движении, потрепанные уши торчат вертикально.

Когда фигура проходит в танце перед щелью в листве, Том прижимается к земле, будто упав ниц перед этой жуткой сектой, соблюдая ее отвратительный ритуал.

«Сумасшедшие ублюдки».

Звероголовая миссис Мут снова выскакивает из-за холма и направляется к алтарю.

Испытывая отвращение, но не в силах отвести взгляд, Том слегка поднимает голову, чтобы лучше видеть северную часть поляны, где за покрытым пятнами камнем замирает «свинья».

Руки подняты, ладони обращены к небу, она стоит на одной ноге и принимает ту же ужасную позу, что и в саду, перед каменным бесом в декоративном пруду. Она стоит лицом к травянистому холмику, ее миниатюрные и обвисшие груди поднимаются и опускаются от напряжения, вызванного танцем. И из открытой пасти маски раздается задыхающийся, но ликующий голос:

– В зале подземном я видела свинью.

Передвинувшись, Том смотрит на юг и находит бледного зайца. Тот тоже перестал пятиться и стоит на противоположной стороне рощи, его длинные ноги расставлены в первой балетной позе. Руки подняты, ладони обращены к небу, как будто призывая зрителей подняться. Маги отвечает на призыв жены:

– Мы накормили свинью. Благословенную суку. Благословенную девственницу. Нашу мать-землю.

– Над залом подземным мы ликуем.

Муты перебрасываются фразами через поляну. И тут же словно открывается какой-то адский шлюз – землю накрывает звук бегущей воды.