Колдуны

– Порезался о какую-то деревяшку, орешек. Не волнуйся.

– Папа, ты должен быть осторожнее. – Те же слова они говорят ей после какой-нибудь неприятности. Слышать их эхо приятно, но слегка оскорбительно.

Фиона достает из холодильника коробку для завтрака. Засовывает пластиковый контейнер в школьную сумку Грейси. Берет второй упакованный ланч. Сует его в свою сумочку. Встряхивает рукавом темно-синего жакета, чтобы посмотреть на часы. Поворачивает голову к двери.

– Грейси.

Том встает и снова целует дочку в макушку. Он не желает ее отпускать. Ему хочется плакать ей в волосы.

Опаздывающая и явно еще взбешенная представлением с бензопилой, жена выбегает из комнаты. «Ты даже половины не знаешь», – думает Том. Но как можно рассказать такую историю или затронуть эту тему? Как и любой нормальный человек, его жена ночью спала. А не лежала лицом в лесной грязи, пока шоу уродов плясало вокруг поляны, хрюкая и визжа, а на их алтарный камень капало кровью мертвое животное.

Том окликает:

– Фи! По поводу прошлой ночи.

Не обращая на него внимания, она отпирает входную дверь.

Том следует за девочками к подъездной дорожке, но вскоре останавливается и глядит на трейлер, припаркованный прямо перед их домом. Грязный обелиск, отбрасывающий тень на неухоженный газон. Соседи перетащили его от своего дома сюда. Испачканные боковые панели теперь отгораживают противоположную сторону дороги, откуда открывается вид на поля, который окаймляют уходящие за горизонт зеленые холмы.

Грейси скачет к трейлеру, чтобы изучить его, рюкзак на спине делает ее совсем крохой. Фиона отпирает свою машину, даже не взглянув на развалюху.

Том отвлекается от потрясенного созерцания брошенной машины и шаркает по заросшей сорняками дорожке. Неровные плиты и рыхлый гравий впиваются в его босые ступни. Том тянется к локтю Фионы, чтобы помешать ей нырнуть в машину.

– Фи.

Она поднимает взгляд. Хорошенькое личико под слоем косметики бледнеет от сдерживаемой ярости.

– Фи, это место.

– Что с ним?

– Оно небезопасно. Прошлой ночью…

Том смотрит на Грейси, проверяя, что она не может подслушать. Дочка стоит на цыпочках, заглядывая в грязное окно брошенной машины. Большую часть стекла закрывает потрепанная, выцветшая оранжевая занавеска.

– Внутри люди, – говорит она.

Том поворачивается к Фионе.

– Кое-что произошло.

– Можешь еще раз повторить. О чем ты, черт возьми, думал?

По ту сторону живой изгороди дверь соседского гаража скрежещет в металлических направляющих. Тома обдает жаром, а затем ледяным холодом при мысли о том, что может оттуда выпрыгнуть, он поворачивается и смотрит в сторону дома Мутов. Слышатся приглушенные голоса.

– Грейси! Подойди к папе. – Резкость в его тоне настораживает дочку, которая угрюмо повинуется, будто ее несправедливо отчитали.

Уголком рта Том шепчет жене:

– Не это. Позже. Посреди ночи. Я сам с трудом могу в это поверить. Они…

Прекрасные глаза жены изучают Тома, но в выражении лица нет теплоты, что каким-то образом делает ее еще привлекательнее, будто он теряет ее и только сейчас понимает, насколько она особенная. Пристальный взгляд Фионы ищет в его лице то, что, как она подозревает, Том скрывает. Возможно, лживость или признаки безумия.

– Я не шучу, Фи. Они проводили… церемонию. В лесу. Фи, они убили еще одно животное.

Фиона высвобождает свой локоть. Осторожно забирается в машину, сбрасывает шпильки. Нашаривает туфли для вождения. Засовывает в них свои атласные ножки.

Том снова со страхом смотрит на соседский дом. Виден только верхний этаж, шторы задернуты. Из-за изгороди доносятся, накладываясь друг на друга, голоса. Тому кажется, что их три. Кто-то смеется. Это добрый знак?

Грейси забирается в детское кресло, а Том обходит машину, чтобы продеть ее ремень безопасности через множество пластиковых прорезей. Как только он закрывает пассажирскую дверь, Фиона заводит машину, отпускает ручной тормоз и катится вниз по склону подъездной дорожки. Том следует за машиной, не желая отпускать их и оставаться один.

– Люблю тебя, орешек, – обращается он к Грейси.

Только в конце дорожки Том останавливается. Вид полицейской патрульной машины, припаркованной у дома Мутов, там, где вчера стоял фургон, заставляет его чувствовать себя таким же обескровленным и одеревенелым, каким, по собственному мнению, он выглядит.

– Черт.

Окно Фионы с механическим жужжанием опускается.

– Я оставлю тебя разбираться с законом. Нанесение ущерба, полагаю.

Прежде чем Том успевает придумать подходящий ответ, машина отъезжает, и он действительно остается один. Осознание этого бросает его в нервный пот. Том возвращается в то состояние, которое поглотило его всего несколько часов назад в лесу: измученный и слабый от страха, который можно почуять носом.

33

Ему нужно верхнее окно, чтобы следить за тем, что происходит у соседей, и Том на цыпочках пробирается в комнату Грейси.

Он собирался позвонить в местный полицейский участок, как только Фиона уедет, и извиниться за брошенную трубку и за бессвязные объяснения, а затем рассказать о событиях прошлой ночи. Но Муты его опередили.