Колдуны

Приподнявшись, Том осматривается, его пристальный взгляд задерживается на черноте дыры, которую он недавно пробил в полу. Вокруг пыльной бездны раскиданы сухие лепестки крови его дочери.

* * *

После неудавшегося нападения Мутов мысли Тома возвращаются к страданиям Грейси. Он понимает, что, прежде чем остатки алкоголя и адреналина покинут организм, нужно позвонить жене.

Том берет себя в руки и произносит безмолвную клятву. Если в ближайшие минуты выяснится, что с его ребенком случилось самое худшее, то, пока его не уничтожило горе, он отправится к соседям. Настанет его черед вторгаться на чужую территорию. А оказавшись внутри, он воспользуется своими инструментами как орудиями для убийства и уничтожит все живое, какую бы форму оно ни приняло. Если наткнется на двух стариков, вернувших себе человеческий облик, то разорвет и разнесет их. А если они остались в своих жутких личинах, обладающих той страшной силой и ловкостью, то нанесет им столько ран, сколько сумеет до того, как его прикончат. Без его маленькой дочурки быстрая смерть станет благословением.

Присев на край кровати, Том сжимает телефон, закрывает глаза и сглатывает.

На этот раз Фиона отвечает на звонок.

– Это я. Как она? Мне нужно знать, Фи.

Звук его голоса, возможно, заставил ее разрыдаться. Хотя Фионе можно было простить то, что в такое время она не чувствовала ничего, кроме горя.

– Она потеряла много крови. Есть инфекция. Они… накачивают ее антибиотиками. Но ее глаза… больше нет. – Тут Фиона окончательно срывается.

Как и Том, за много миль от своей жены.

45

Лошадиный череп, засушенная кошка и ведьминская бутылка лежат на черной простыне внутри временных меловых меток. Травы, падая дождем, покрывают артефакты – очищающий душ в золотом чреве храма Блэквуда.

Выйдя из защитного круга, старик наконец перестает бормотать и отряхивает руки, осыпая каскадом сухих частичек груду томов у своих лодыжек. Приподняв изрубленные заросли бровей над очками для чтения, он обращается к Тому:

– Теперь соль. Посыпьте ею. Равномерно. Всю поверхность.

Невыспавшийся Том, двигаясь как автомат, насыпает каменную соль из выданного ему мешка.

– Вот так. Вот так. И там. Покройте их так, как если бы вы заливали цементом радиоактивные изотопы. Хорошо. Хорошо. Теперь дальше. Обряд, который вы наблюдали. Свинья. Она стояла перед алтарем?

Том кивает.

– В какую сторону мордой?

Том прикидывает, где встает солнце перед домами.

– Наверное, на север.

Словно получив ужасную новость, Блэквуд закрывает глаза. Его голос превращается в задыхающийся хрип.

– А заяц? Напротив нее в круге?

– Да. В самом начале. Так они и стояли. У того холма. После их танца, или что там, черт возьми, они делали.

Глаза Блэквуда открываются.

– Этому предшествовал обход в обратном направлении?

Том в замешательстве трясет головой.

– Противосолонь? – Блэквуд допрашивает тоном школьного учителя.

– Противо-чего?

– Да, ради бога! Они танцевали задом наперед?

Том кивает.

– Святые угодники.

– Вы же сможете остановить их? Еще какие-нибудь чаши? Заклинания?

– Не в этот раз. Если это то, о чем я думаю.

– По правде говоря, вы начинаете меня пугать.

Блэквуд втягивает воздух, выдыхает.

– Значит, вы понимаете всю серьезность процесса. Они потратили всю жизнь на эти образы. Образы, которые они поддерживают, являются внутренними. Весь интерфейс находится внутри них. Муты – проводники. Но через предел, который они выстраивают в своих разумах, призывается нечто гораздо более могущественное, чем обычная природная энергия или дух. Так должно быть. И они привязали эту сущность к себе.

– Я не понимаю.

Блэквуд расхаживает внутри мелового круга. Глаза старика по-прежнему опухшие ото сна, который прервал Том в шесть утра.

– Это древнейшая магия. Древняя, как камни. Север означает смерть. Подземный мир. Они всегда были жадными. Злобными. Но глупыми? Я никогда не считал Мага и Медею глупцами.

Блэквуд пренебрежительно машет рукой над артефактами, которые теперь мерцают кристаллами соли.

– Если сравнивать, то эти проклятия – пустяки, детская забава. Построенная нами оборона долго не продержится. Только не против магии подобного калибра.

Блэквуд закрывает глаза и склоняет голову, сложив ладони вместе, словно в молитве.

Понимая, что этот человек начинает проявлять слишком много уважения к говнюкам по другую сторону разломанного забора, Том бросается вперед. Перескакивает через начерченные мелом границы и вцепляется в рубашку Блэквуда. Пуговицы с щелканьем отскакивают.

– Моя дочь! Она, черт подери, потеряла глаз! У нее инфекция! Она могла умереть, мать вашу! Вам лучше…