Колье с лукавой змейкой

– …Бывало, моя работа приносила мне больше денег, бывало – меньше, но никогда я не был доволен судьбой. Я смотрел на своих клиентов, от которых с лёгкостью получал средства к существованию, и завидовал им: у каждого из них была семья, дом, а у меня ничего этого не было…

Нырок замолчал, на какое-то время погрузившись в свои мыли. А потом горячо заговорил, забыв про блокнот и записи:

– …И вот я думал: почему жизнь ко мне несправедлива? Почему она такая? Почему у меня нет тех радостей, на которые имеет право каждый человек: на ласковую мать, на уют, на заботу? И ответа не находил. Вернее, ответ был, и был он слишком простой, неинтересный и злой: так уж мне выпало при рождении. Вот так досталось, и всё! Это как после карточной раздачи: у кого-то на руках оказывается почти готовый флэш, а у кого-то всякая шваль. Получалось, что шваль выпала мне. А с другой стороны, думал я, если раздача прошла неудачно, совсем необязательно объявлять себя проигравшим и сбрасывать карты: потому что никто не знает, что там в прикупе! И чем хуже карта мне шла, тем чаще я твердил себе, что когда-нибудь всё изменится: мне выпадет джокер, и в игре с жизнью удастся сложить комбинацию, которая называется «счастье», хоть я не очень хорошо представлял себе, как эта комбинация выглядит. Но оказалось, представить не так уж трудно. Просто надо встретить человека, который и есть для тебя главная карта…

Взгляд Нырка то прыгал из стороны в сторону, то замирал в одной точке.

– …Я встретил такого человека, такую девушку. Встретил и увидел, что теряю опять! И мне стало плохо, очень плохо. А ещё одиноко и страшно. И я понял – без неё не смогу.

Щёки Вари, повёрнутые к окну, залились густой краской.

– И тогда я решил догнать эту девушку, чтобы спросить, значу ли я что-то для неё? И сказать ей: да, я не карточный туз и не король, не сказочный принц и не герой, и вообще, тот, от кого обычные люди стараются держаться подальше. Но если эта девушка, несмотря ни на что, всё же согласится быть со мной, я всеми силами постараюсь сделать так, чтобы при любой игре, при любом раскладе она всегда была в выигрыше! Хотя в действительности самый большой банк на свете сорву я.

Когда Нырок замолчал, показалось, что наступила полная тишина. Даже стук вагонных колёс куда-то исчез.

– Мне ещё никто так не признавался в любви, – проговорила Варя. – Мне вообще никто в любви не признавался. Ах, – подняла она руки к горящим щекам, – я об этом так мечтала.

– Но что ты думаешь обо мне после всего, что узнала от папы? – спросил Нырок.

– От папы? – повернулась к Нырку Варя. – Ничего не думаю. Я уже об этом забыла.

– Правда?

– Конечно. В том, что я вначале тебя не сильно интересовала, ничего страшного нет. Я ведь обычная. Просто там, дома, после разговоров о твоей невесте я ужасно на тебя разозлилась и написала позлее.

– Подожди, – не понял Нырок. – При чём здесь, «вначале не сильно интересовала»?

– Ну, ты ведь в этом признался папе, а он передал мне.

– А разве он не рассказал тебе ещё кое-что?

– Что именно?

– Про мою работу, например?

– Про вахту? Нет. Я знаю, мужчины очень любят говорить про работу, но как-то не зашёл разговор.

– Так, значит, ты ничего… – оглянулся Нырок на Кузова.

Тот продолжал сосредоточенно разглядывать обувь.

– И нет никаких препятствий, чтобы ты сейчас смогла дать мне ответ? – заволновался Нырок.

– А ты правда не собирался жениться на Феопистии? То есть, на Генриетте?

– Правда!

– Тогда…

– Есть препятствия! – Кузов решительно поднял голову. – Есть… препятствия!

– Что за препятствия, папа? – удивилась Варя.

– Папа! – возмутился Нырок.

– Его работа, профессия, о которой у нас как-то не зашёл разговор. Дело в том, что это не просто профессия, а профессия… – Кузов в упор посмотрел на Нырка, – связанная с постоянным риском и отлучками. Жене такой муж не нужен.

– Папа, откуда ты знаешь? – воскликнула Варя.

– Знаю! Сам столько лет мотался… по вахтам. И семью не сберёг.

– Я буду мужа ждать.

– Не надо такого мужа ждать! Лучше найти другого, со спокойной работой.

– А если, – сказал Нырок, – муж работу сменит?

Кузов недоверчиво посмотрел на бывшего подельника.

– Сменит? Совсем?

– Предположим, что совсем.

– Ну, тогда ситуация изменится, – несколько мягче сказал Кузов.

– Только чем тогда муж займётся? – задумчиво проговорил Нырок.

– Мало ли работы для бывшего вахтовика? – Кузов не мог понять, шутит Нырок или говорит серьёзно? – Вот хоть бы открыть свой бизнес. У вахтовиков и бизнесменов много общего.

– А что, это мысль, – сказал Нырок. – Я могу выращивать фиалки. Вы оставили одну из них в квартире, так я захватил её с собой, она в чемодане.

– Извини, Костя, – смутилась Варя, – на самом деле твоя фиалка мне очень дорога.

– Мне кажется, – с подозрением сказал Нырку Кузов, – фиалки у тебя имеют отношение к работе вахтовика?

– Теперь не будут иметь отношения! – заверил Нырок. – Останется чистая селекция и коммерция.

– Значит, с вахтой завязано?

– Завязано!

– Точно?

– Точнее твоих часов.

Кузов схватился за запястье – часы были на месте.

– Нет, это просто сравнение, – сказал Нырок: – «точнее твоих часов».