Колен Лантье

События последних дней превратили восторженного подростка в мятежного юношу. Зверства сеньоров пробудили в его сердце такую жгучую ненависть, что он с трудом сдерживал себя. Вдруг в нескольких дюймах от его плеча в ствол дуба воткнулась стрела. Колен пригнулся, чтобы высмотреть англичанина, который избрал его мишенью, но Одри опередил его, ранив англичанина стрелой в бедро. Тот побежал, пронзительно крича. Вторая стрела уложила его на месте. Засада окончилась успешно. Жаки, прячась в густых зарослях и за толстыми стволами, перебили небольшую партию английских лучников, направлявшихся в Санли. Каждая стрела попала в цель. Большие мухи уже жужжали над опустевшей дорогой.

Нужно было уходить. Разведчики сообщили о приближении крупного неприятельского отряда. Он шёл под знамёнами герцога Нормандского. Авангард составляли пятьдесят английских лучников. Вернель от досады заскрипел зубами.

– Вот они все и помирились – Нормандия и Фландрия, Пикардия и Англия, дофин и Карл Наваррский – и готовы теперь, как коршуны и ястребы, налететь на несчастный народ.

На обратном пути встречные люди делились с ними ужасными вестями, передаваемыми прохожими из уст в уста. В Юрепуа сто пятьдесят крестьян были преданы смерти. В Пикардии все жители Жерберуа были перерезаны, за исключением трёхсот, которых фламандские сеньоры заживо сожгли в монастыре.

Одри, Колен и их товарищи отказывались верить подобным слухам. Они спешили к Клермону, куда Гийом Каль созывал Жаков. И всё же в их сердца постепенно закрадывалось сомнение. Стрелки Одри нападали на англичан, но их самих дважды атаковывали отряды наёмников близ селений, которые, по расчётам путников, должны были находиться в руках восставших. При каждой стычке они теряли несколько человек.

Земля Бовези кишела наёмниками, как майскими жуками весной.

Иногда Колен ловил во взгляде того или иного из своих спутников тусклый огонёк тревоги. Только Одри и Вернель сохраняли упорную, несокрушимую веру.

– Ах, если бы Этьен Марсель двинул своё войско! Как бесстрашно встретили бы они любые наёмные отряды Карла Наваррского.

Порой им казалось, что лес сжимает их в коварных объятиях. Как-то вечером они прошли через сожжённую деревню. Зола ещё не остыла, и от раскалённых развалин веяло жаром.

– В середине ночи, – сказал Одри, – мы придём в Нуантель, где находятся отряды Гийома.

– Дай-то бог, чтобы мы их там нашли! – уныло ответил Вернель.

– Как, и ты, Вернель? – упрекнул его Колен.

– Я боюсь не за себя, Колен. Жизнь или смерть какого-то Вернеля ничего не значит по сравнению с нашим великим делом. Я боюсь за других – за крестьян, поднявших пики и топоры. Ведь если мы не победим, они завтра могут оказаться безоружными в когтях сеньоров.

– Не победим? Чёрт побери, Вернель! Но ведь мы ещё не побеждены!

Толстяк отвернулся, не ответив ни слова. Колен поклялся бы, что видел, как на глазах его друга сверкнули слёзы.

Нуантель казался вымершим. Безуспешно стучались они во многие знакомые дома. Наконец на самом краю селения приоткрылась дверь.

– Что вам нужно? – испуганно спросил старик. – Чего вы ещё хотите?

– Мы идём на соединение с Гийомом Калем и его отрядом.

– Несчастные! Так вы ничего не знаете? Горе нам!

– Говори! Не томи! – нетерпеливо воскликнул Одри.

– Погоди, не торопи меня. Принц Наваррский известил нас, что готов вступить в переговоры с Гийомом, чтобы прекратить крестьянскую войну. Встреча должна была состояться перед крепостными рвами Клермона.

– И Гийом согласился? – прервал его Колен.

– Гийом согласился. Он сказал, что переговоры – дело выгодное и лучше спорить, чем продолжать войну, от которой больше всех страдает народ. Карл переслал ему пропуск, и Гийом ушёл один.

– Не потребовав заложников? Но это безумие!

– Гийом говорил, что с ним ничего не может случиться, потому что он выступает от имени всех.

– Дальше! Что же дальше?

Землистое, морщинистое лицо старика страдальчески передёрнулось.

– Пока Гийом вёл переговоры, принц вероломно напал на Жаков. С ним были его наваррцы, французы, фламандцы и все англичане капитана Серкота. Наши отважно бились, но им не хватало и оружия, и умения. Да, война не наше дело!

– И много убитых?

Одри произнёс эти слова чуть слышно, стараясь сдержать лихорадочное волнение.

– Говорят, что косогор и поле – это сплошное кладбище. И вот, когда всё уже, кажется, было кончено, два мельника, покрытые ранами, распахнув рубахи на груди, пошли на врага.

– Братья-мельники, – прошептал Колен, – Рауль и Пьер.

Старик не расслышал.

– Подойдя на расстояние выстрела из лука, они стали плечом к плечу и снова пошли вперёд. Дворянин, по имени Готье де Маллере, зарубил обоих, а они и не пытались защищаться.

Колен, силясь не разрыдаться, впился ногтями себе в ладонь.

– Что же стало с Гийомом Калем?

– Карл заковал его. Крестьяне из Нуантеля видели, как Гийома на тележке везли в Клермон. Он смело смотрел на своих палачей. Ну, а теперь ступайте, я помолюсь за Гийома Каля, он был праведник.

Старик закрыл дверь, и шум его шагов стих во мраке.