Колеса ужаса

Фон Траусс произносил длинные, бессмысленные речи о грядущей немецкой гегемонии, когда все недочеловеки будут ликвидированы. Недочеловеки — это те, у кого мозг не был забит маленькими свастиками. Порта, разумеется, находил для свастик более подходящее место.

Меня разбудил Старик.

— Вы с Портой идете на пост подслушивания. Возьмите с собой еще кого-нибудь, только не Плутона и не Штеге. Если Иван начнет атаку, мне без них не обойтись.

— Понятно, почему тебя сделали унтером, — злобно сказал Порта. — Ты мастер преподносить неприятные сообщения перед завтраком.

— Кончай, Порта. Кого возьмете с собой? Времени в обрез. Иван что-то готовит, и я не могу посылать туда каких-то полудурков.

— О, большое спасибо! Странно, что ты называешь меня умным после того, как объявил круглым идиотом из-за той кражи в Далеме.

— Хватит, Порта. Кого берешь?

— Уймись, дедушка. Не заносись из-за того, что пруссаки дали тебе чуточку серебра на погоны, жалкий столяр! Возьмем «француза».

Он затряс Легионера, который спал, свернувшись по-собачьи.

— Что это с тобой, черт возьми, рыжий охламон? — вскинулся Легионер.

— А как ты думаешь, братец? Отправляемся на экскурсию познакомиться со Степным Великаном, ты ему очень понравишься.

— Брось эту чушь, куда мы идем?

Со сна Легионер был грубым; он сел на соломе и стал чесать искусанную вшами грудь.

— Подожди, увидишь, — лаконично ответил Порта. — Может быть, считать прыщи на физиономии Ивана.

Мы надели снаряжение и взяли сухой паек. Затем последовали за Стариком к пулеметной позиции.

Старик объяснил задачу.

— Спрячьтесь чуть левее вон того куста. Оттуда можно разглядеть белки глаз Ивана, оставаясь невидимыми, но смотрите — ни малейшего движения. Возвращайтесь только после наступления темноты. Полковник Хинка уверен, что Иван затевает какую-то подлую шутку. Вот почему вы идете на подслушивание.

— Черт возьми, посылаешь туда своих лучших друзей! Выбился в фельдфебели, охламон! Разве у нас мало кандидатов на Железный крест, созданных для этого задания? — негодующе спросил Порта.

Из темноты появились гауптман фон Барринг и лейтенант Хардер. Барринг шепотом объяснил Старику кое-что, чего тот не знал.

— Смотрите, ребята, не ввязывайтесь там ни в какие переделки. Автоматы поставьте на предохранитель. Стрелять только в случае крайней опасности.

Мы сунули в голенища боевые ножи, яйцевидные гранаты в карманы, пистолеты за пояс.

Фон Барринг, онемев от удивления, указал на цилиндр Порты и кое-как выдавил:

— Собираешься идти в этой штуке к Ивану?

— Это мой талисман, — лаконично ответил Порта и пополз вслед за Легионером.

Мы ползли на брюхе. Земля была неровной и грязной. Пролезли под заграждением из колючей проволоки. Тишину не нарушал ни единый звук. Нас окружала неверная тьма, рассеивалась она лишь на мгновенья, когда между несшимися по небу тучами проглядывала луна.

К кусту я подполз последним. Легионер приложил палец к губам, напоминая мне, что надо соблюдать тишину. Я был потрясен, увидев, как близко от нас находятся позиции Ивана. Метрах в десяти от нас двое русских сидели возле большого пулемета. Мы с величайшей осторожностью положили автоматы на землю рядом с собой. Потом накрылись маскировочной сетью.

Несколько русских ссорились и бранились так ожесточенно, что можно было подумать, среди них находится Малыш. Вскоре началась потасовка.

Два часа мы лежали неподвижно, как трупы. Потом Порта беззвучно достал фляжку. Водка согрела нас, мы заулыбались друг другу. Потом Легионер указал место на русских позициях, где полковник и еще двое старших офицеров, судя по всему, проводили инспекцию. Они остановились почти под нами поговорить с двумя пехотными офицерами. Мы крепко стиснули свое оружие.

Полковник подошел к пулемету и приказал выпустить несколько очередей по немецким позициям. Немцы немедленно ответили тем же. Полковник улыбнулся и сказал что-то об отплате нацистским собакам.

Когда стемнело и мы собирались возвращаться, с позиций противника донесся голос:

— Связь с батальоном установить никак нельзя. Траншея сообщения залита водой. Река вышла из берегов. Фрицу наверху довольно сухо, а мы, кажется, утонем в этом болоте, но все же…

Голос умолк в хмурой, зловещей тьме. Русские позиции были еле-еле видны. Мы бесшумно поползли обратно.

Мы возвращались на это место четыре дня подряд, но ничего заслуживающего внимания не услышали, и фон Барринг решил, что нам нужно привести пленного. Потом мы услышали, что русский патруль обнаружил телефонный провод. Через две минуты мы подсоединились к нему и стали слушать разговоры. Прошло два дня, и наконец наше терпение было вознаграждено. Порта внезапно оживился и бросил мне телефонную трубку. Послышался грубый, скрипучий голос:

— Жора, как дела?

— Все та же занудная работа. Хоть бы оборудование полетело к чертовой матери.