Колесница белого бога

«Впрочем, я теперь знаю, как он поступил и что именно мучило его совесть», – подумал Дэвид.

Огон принял молчание Дэвида как согласие на все условия. Оба шагнули за угол. И оказались перед мощной металлической дверью, напоминающей затворы для лифта. Едва археолог подумал про мистификацию – уж слишком современно выглядели двери, – как они начали медленно открываться. В помещении за ними стояла кромешная тьма.

– Идем, – позвал жрец.

Как только старик перешагнул порог, в помещении возник свет. Дэвид огляделся, выискивая его источник, но, как и прежде в коридорах, свет как бы возникал отовсюду и сам собой.

Помещение пустовало, пол походил на шахматную доску, белые квадраты чередовались с черными.

– Строго за мной! – напомнил Огон.

Старик сделал шаг вперед. Затем влево. И после, вновь по прямой линии, прошел еще три клетки…

– Ход конем? – усмехнулся ученый и проделал то же самое.

Глава 8

– Пифагор овладел мудростью жрецов Мемфиса, в Вавилоне он постиг учение халдеев о тайнах исчислений и был посвящен в таинства древних мистерий. Заратустра изложил ему учение, согласно которому есть две сути вещей: отец и мать, черное и белое, да и нет. Персидские маги посвятили его в свои секреты, истолковали законы природы и начала всего. Много лет провел он и у догонов, которые владели тайными знаниями о наших предках и передали их ему. Но Пифагор не был безмолвным хранителем древних секретов. Он обнародовал принципы предвечного закона, полностью раскрыл их своим ближайшим ученикам и применял их на практике. Пифагор нарушил веками освященную позицию посвященных – молчать о тайном. Он излагал свое математическое учение, преподавал акустику, гармонию небесных сфер, посвящал в тайны жизни и переселения душ. Он создал научно-философскую школу, которая стала одновременно и религиозно-мистическим обществом, и политической партией. Братья причисляли Пифагора к богам. Пифагорейцы считали возможным добиться очищения духа при помощи математики. По их теории, в основу мирового порядка положены числа… Но они пошли по ошибочному пути. Пифагор неверно истолковал полученные знания…

Огон произносил свой монолог о Пифагоре и осторожно вел Дэвида, путая следы наподобие шахматной доски. Американец слушал, стараясь точно наступать на квадраты, где только что побывала нога жреца.

– К чему ты рассказываешь мне это?

– Пифагор поплатился за то, что использовал знания в своих корыстных целях. Он хотел возвыситься…

– И остался в веках богом чисел. Ведь мы идем по шахматной матрице Пифагора, – пожал плечами американец.

– Он остался в веках лжебожеством. Характерной чертой пифагорейской философии считается дуализм, идущий от двух противоположных начал. Как ты теперь знаешь, с этого и начались ошибки человечества… Пифагор считал этот земной мир единственным. Но это не так.

Когда шахматная доска была пройдена, открылась вторая металлическая дверь. Старик вошел в следующую комнату, уже не предупреждая об осторожности.

Дэвид едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Комната оказалась склепом. В ряд стояло девять огромных саркофагов из белого полированного камня, каждый не менее пяти метров в длину.

Старик подошел к ближайшему из них.

– Подойди, посмотри, – пригласил он.

Археолог приблизился. Крышка саркофага вдруг стала почти прозрачной. И Дэвид увидел лежащего под ней человека. Мужчина казался прекрасным божеством, таким же одухотворенным, как запечатленный образ Христа на Туринской плащанице.

– Кто это? – вполголоса спросил Дэвид.

– Настоящие имена тебе ни о чем не скажут. Но ты можешь называть его Пта.

Американец прошел к следующему саркофагу. В нем лежала женщина.

– А это? Как я могу назвать ее?

– Зови ее Нефтида.

Дэвид затрепетал. Конечно! Значит, перед ним Эннеада – девятка главных богов Древнего Египта!

– А это? – он ткнул пальцем в следующий саркофаг.

– Геб.

– Если это Геб… значит, это Нут, правильно? И Осирис с Исидой? Ведь так?!

– Ты можешь называть их так.

Дэвид обошел склеп, вглядываясь в лица.

– Они считались первыми царями Египта…

– Да. Так оно и было.

– Они мертвы? Или спят?

Этот вопрос возник не случайно. Люди под крышками саркофагов казались безмятежно спящими.

– Это не смерть. И не сон. Это сноподобное состояние. Мне трудно объяснить тебе его механизмы.

– Так они живы?! – изумился ученый.

– Они бессмертны, – ответил старик. – А теперь пойдем назад, не будем тревожить их дольше. Они все слышат, я полагаю. Ведь они, а не мы – истинные хозяева мира.

Старик прошел вдоль саркофагов, и их крышки потускнели, стали непроницаемы. Жрец направился к металлической двери. Когда он остановился у порога, она бесшумно раскрыла створы.

Дэвид с сожалением оглянулся. Как поверить во все это и не тронуться умом?! Он сильно ущипнул себя.

И тут в углу комнаты он заметил стоящий на высоком постаменте стеклянный закупоренный сосуд с голубой жидкостью.

– А это что?

– Это и есть биорегулятор, эликсир, вернувший тебе здоровье. Идем же.