Колесница Джагарнаута

Забыв советы, предостережения своего британского друга Хамбера, господин помещик самолично пригласил к себе Сахиба Джеляла. Али Алескер послал в Керман своего мажордома, позже столь неосмотрительно выпустившего из себя кровь заостренной камышинкой. Обаятельный, совершенство вежливости и гостеприимства, знаток восточного церемониала, мажордом в сопровождении двенадцати слуг и махрамов выезжал на юг, через пустыню Дэшт-и-Лутт, в далекий Керман, чтобы уговорить Сахиба Джеляла, направлявшегося в Багдад, сделать огромный крюк и пожаловать с супругой в Баге Багу.

Когда бывает выгода, человек делает себя ее рабом. Политические сложности в мире, ужасные перемены в Иране, надвигающаяся угроза коричневого нашествия вывели владетеля Баге Багу из равновесия. Он ненавидел Советский Союз, часто сознавая, что он, Али Алескер, похож на муху, дразнящую слона. Он ненавидел ингризов, но дружил с британцами из консульства, так как трепетал перед могуществом Британской империи. Он здесь тоже чувствовал себя мухой, но такой, щекотание крылышек которой заставляет льва хихикать. Али Алескер ненавидел и презирал тегеранское правительство, но оно давало ему жить и богатеть. Тут Али Алескер порой достаточно назойливо позволял себе жирной мухой жужжать над ухом самого шаха. Чувствуя себя маленьким шахом Юго-Восточного Ирана, господин феодал и помещик делал у себя в Баге Багу что угодно и как угодно. Он не знал узды своим страстям и вожделениям, упиваясь властью богатства.

Но «считай свое счастье антилопой, убегающей от людей». Все изменилось. Появились гитлеровцы. Надо было что-то решать. И немедленно. На кого ставить — на британцев, на аллемани, на русских… Да, да… Али Алескер жаждал гибели Советской России, но не очень-то верил в победу Гитлера.

Смятение Али Алескера выхлестывало из берегов души. Он искал советов, и советники окружали его: полковник Крейзе, фашистский генерал фон Клюгге, оберштурмбаннфюрер Бай Мирза, консул Хамбер, шахиншахский толстяк чиновник, видные, почтенные таксыры из «Мелли иттихад», полномочный представитель и посланник эмира бухарского Алим Хана господин Мирбазаров… Мало ли еще кто… Но…

Всякого, у кого проводником ворон,
Ждет долина несчастий.

И как-то услышав из уст, увы, ныне покойного мажордома это двустишие поэта Амина Бузари, растерявшейся помещик немедля послал мажордома пригласить Сахиба Джеляла в Баге Багу, послал за смертью… Ибо не приехал бы Сахиб Джелял в Баге Багу, не сопровождали бы его дикие кровожадные белуджи… не заруби они напавших на русского командира нацистских офицеров, не пришлось бы мажордому протыкать себе тростинкой вены на шее.

Хороший был мажордом и хорошие давал советы. И нет его. Очень пусто, очень скучно без умного человека. Наверное, он посоветовал бы: «Наблюдая за врагом, точи кинжал!»

Враг или друг Сахиб Джелял?

Вид у него дружеский, но слова, слетающие с его уст, не слишком дружелюбны:

— От человека взбешенного, особенно если к неукротимым страстям прибавится безрассудство и отчаяние, не жди мудрых решений. Но у вас, господин Али Алескер, есть еще что взвесить на весах рассудка. Вы принадлежите к сословию торговцев. Если вам удается выторговать две пригоршни динаров, вы жаждете три. Такова природа торгашества. Вы способны, и это сами знаете, продавать Коран даже его творцу — пророку Мухаммеду. Но когда лев стареет, он стережет норку мыши. Лев Хорасана, господин Али Алескер, вздумал ловить мышей.

Темными пятнами пошли отвислые щеки помещика, губы уподобились двум сливам, синим, мертвым. Разговор принимал все более неприятный оборот.

— Попробуем разложить фишки на суфе расчета. — Сахиб Джелял взял блюдечки и начал их расставлять на столике. — Вот эта фишка — Британия. Что делать, Британия уже сотни лет грабит красавицу Персию. А вот эта фишка — Россия. Все, что Россия построила в Иране, она, став советской, отдала Ирану безвозмездно. Третья фишка — Германия. Гитлер, разинув пасть, надвигается, чтобы проглотить вас, персов, вместе с тем, что оставили вам, как милостыню нищему, господа британцы, и с тем, что вам великодушно даровал Ленин после революции в России. Жаль, если Иран затянет удавку у себя на шее. А вы, сын своего отечества, поможете тянуть кончики шелкового шнурка. Что ж, натяните тетиву лука, о вы, персы, пустите отравленную стрелу в сердце родины и прервите ее дорогую жизнь! В глубине своих черных сердец упивайтесь торжеством фашизма и мучительной, медленной смертью Персии.

— Так… Значит, вы считаете, что русского… сардара нельзя тронуть. Но что станется с моим драгоценным рубином — Баге Багу? Советский офицер все узнал… Слишком много узнал: и о прилете инспекторов, и обо всяких каравансарайщиках и таможенниках, и об аллемани, и о тайных складах, и о гостиницах. Разве русский будет молчать?

Сахиб Джелял воздел глаза к потолку.

— Скряга бесстыден, низок, ибо он лишь сторожевой пес своего имущества. Я вижу, вы способны подмечать трудности, но беспомощны, когда их надо устранить.