Колесо Бесконечности

Снившаяся ей местность очень походила на окружающую ее наяву, хотя лунный свет, казалось, глубже проникал в тень свешивающихся над стеной деревьев, так что Маскелль могла разглядеть корявые стволы, увитые лианами и покрытые мхом. Она все еще физически очень остро ощущала близость тела Риана; ей казалось, что она знает наизусть каждую черту, каждый изгиб, каждый старый шрам. Сон настолько сплавил ее с Рианом в единое целое, что биение его сердца и его дыхание стали как бы ее собственными. Риан лежал на животе, положив голову на руки, в легкой дреме, которая не переходила в сон из-за необходимости слушать, не приближается ли кто-то или что-то. Его бдительность давала Маскелль возможность глубже погрузиться в сновидение, подняться над платформой для наблюдений за луной до вершины ступенчатой башни, так что стал виден весь погруженный в темноту храм. Три святилища и статуи людей-обезьян оставались такими же, как и наяву, только не горели фонари, а у стены не оказалось фургонов и распряженных быков.

«Я вижу другое время, — подумала Маскелль. — Но прошлое я вижу или будущее?»

Потом она увидела, как из второго храма появилась человеческая фигура и двинулась вниз по ступеням; несмотря на темноту, Маскелль узнала себя. Было видно, что ее голова обрита и татуировка, говорящая о ранге, отчетливо заметна.

«Ах так, значит, это прошлое!»

Тут волна тьмы закрыла все как шелковым покрывалом, и Маскелль обнаружила, что смотрит совсем на другую местность.

Физическая близость на пороге храмов Карающего была признанным жертвоприношением на протяжении многих поколений с тех пор, как орден Кошана начал битву за умы и души людей, поклонявшихся ранее кровавым демонам. Некоторые позднейшие философы стали утверждать, что этот обычай — уловка изобретательных жрецов, стремившихся обратить в свою веру людей, привыкших к острым впечатлениям от человеческих жертвоприношений; что духи Бесконечности, не будучи антропоморфными божествами, безразличны к тому, где их последователи занимаются сексом. Но вот оказалось, что эти философы совершенно заблуждались: благодаря помощи Риана Маскелль удостоилась видения, посланного Карающим.

Лунный свет все так же заливал все вокруг, но джунгли и канал исчезли, и теперь Маскелль смотрела сверху на бескрайнюю пыльную равнину. Серо-сизые тучи недавней грозы клубились в небе, воздух был сухим и прохладным. Равнина была пуста; лишь странные небольшие горные хребты кое-где вздымались ввысь на несколько сот футов. Все они имели совсем не свойственные горам формы: ближайшая к Маскелль гора напоминала гриб с круглой ножкой и выпуклой шляпкой. Пока Маскелль рассуждала сама с собой о том, что это все-таки не может быть горами, что никакой камень не может принять такую форму естественным путем, на дальних вершинах она заметила проблески света. Маскелль присмотрелась, и внезапно ее мозг преобразовал то, что сначала показалось горами. Это были здания, огромные, как самые величественные храмы Кушор-Ата в Дувалпуре, высеченные из гладкого серого камня. Равнина вокруг не была покрыта серым песком; она была вымощена одинаковыми блоками того же камня — мили и мили брусчатки.

Потом Маскелль обнаружила, что идет босиком по этим теплым камням вдоль одного из зданий. Она запрокинула голову, чтобы рассмотреть высящиеся над ней стены; грубая поверхность их была покрыта странной незнакомой резьбой, все отверстия были квадратными, с четкими гранями. На некоторых зданиях виднелись балконы или открытые галереи, на невероятной высоте два строения соединялись висячим мостом. Маскелль направилась к ближайшей двери — грубо высеченному отверстию в основании, достаточно широкому, чтобы в него могли въехать четыре или пять фургонов в ряд. Маскелль была еще слишком далеко, чтобы разглядеть внутри что-то, кроме отблесков огня.

И тут она снова оказалась на платформе для наблюдений за луной храма Карающего; ее голова лежала на спине Риана, она слышала ночных птиц и видела стену, деревья, небо своего собственного мира.

Маскелль лежала неподвижно. Чувствительность медленно возвращалась в ее онемевшие члены, и она поняла, что дух ее и на самом деле покидал тело, что видение ее было настоящим, а не плодом страстного желания услышать Карающего. Оно поражало, было загадочным, необъяснимым.

«Карающий в первый раз заговорил со мной с тех пор, как я покинула Кушор-Ат, — подумала Маскелль. — Почему именно теперь? Что изменилось?»

Ночь не давала ответов.

ГЛАВА 5

— Я получила письмо от Посланника Небес, — сказала Барима, наливая чай из тяжелого глиняного чайника, — но он ничего не написал о том, что послал за тобой.

— В старости он не стал менее скрытным. Мне он тоже не сообщил, почему послал за мной. — У Маскелль кружилась голова, как всегда бывало после трех бессонных ночей подряд, но она собиралась выспаться в фургоне по дороге в город — туда они доберутся только к концу дня.