Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

Следуя за натурфилософами древности, алхимики полагали, что всякая сущность трехсоставна: в ней присутствуют тело, душа и дух. Тело, в свою очередь, состоит из четверицы элементов-стихий: земли, воды, воздуха и огня. Последние являются идеальными началами, «коим сопричастно все сущее, – как писал алхимик Никола Фламмель, – но при том они недоступны чувствам, а познаваемы лишь по их проявлениям»,[518] и, по словам другого адепта алхимии, Бернара Тревизана, «не могут быть явлены физическому взору».[519]

Modus operandi алхимии заключается в том, что «дух растворяет тело, и путем этого растворения из тела извлекается душа; тело претворяется в душу, а душа – в дух, и этот дух вновь соединяется с телом, даруя ему постоянство».[520]

Растворение тела для его преображения необходимо, ибо все сущее в мире отмечено печатью Грехопадения, а потому, учит Василий Валентин, алхимик XVI века, «всякую плоть, происходящую от земли, должно разложить на элементы и вновь свести к персти земной; тогда земная соль породит новое поколение, которое воскреснет в жизни небесной».[521] Материя, «распускается» до Materia Prima – состояния исходного Хаоса, в коем она пребывала в самом начале творения, еще чуждая дихотомии Добра и Зла, а затем оживляется духом – чтобы восстать в Славе и Совершенстве. При этом объектом алхимической практики является сам алхимик. Это ясно из определения «Изначальной материи», с которым мы встречаемся в трактате арабского алхимика IX века Абу'л-Касима ал-Ираки: «…materia prima мы обретаем в недрах горы, что скрывает в себе бесчисленное множество вещей несотворенных. В недрах сих содержится всякое знание, которое только можно приобрести в этом мире. Нет такого знания или понимания, мечты или мысли, навыка или истолкования, помышления или мудрости, философии или геометрии, искусства государственного управления, власти и дерзания, различения сущностей, удовлетворения, претерпевания, повиновения, красоты, изобретательности, странствования, правоверия, предводительства или определенности, произрастания, заповедей, владычества, богатства, достоинства, совета, деяния, которые бы не содержались в недрах сих. Но также нет такой ненависти, злорадства, обмана или неверия, иллюзии или тирании, нет одержимости и порочности, невежества, лености, низменных побуждений, деспотизма или злоупотребления властью, также как нет песни или игры, флейты или лиры, бракосочетания или поступка, оружия и распри, крови или убийства, которые бы там не скрывались».[522] Подобно Данте, совершающему восхождение к Райской Розе, алхимик должен пройти через духовную смерть, спуститься в Ад собственного духа, преобразить тот в горниле Чистилища и затем обрести райское, адамическое состояние полноты и бессмертия.

Йоханнесс Вайерикс. 4 элемента натурфилософии. 1601. Британский музей, Лондон

А теперь, учитывая вышесказанное, взглянем на эпиграмму Донна, написанную им после участия в морской экпедиции графа Эссекса, где ситуация морского сражения изящно сжата до нескольких рифмованных строк:

[Из охваченного пламенем корабля, которому остается лишь/ затонуть, некоторые, чтобы спастись от огня,/ бросались в воду, но лишь подплывали/ к вражеским судам, как находили свой конец;/ и так погибли все, бывшие на том судне:/ они горели в море и тонули в пылающем корабле.]

Перед нами, казалось бы, парадоксальная, однако вполне реалистическая зарисовка. Но не будем спешить. В алхимических трактатах процесс поисков Камня часто описывался как странствие – или плавание.[523] Укажем на два современных Донну текста: «Тонкую аллегорию, посвященную тайнам алхимии» Михаэля Майера,[524] где получение камня представлено как многотрудное и полное опасностей путешествие, и «Краткое изложение Философии Природы» Томаса Карнока, созданное, очевидно, во второй половине XVI в. У Карнока мы читаем: