Колесо года (СИ)

Тут Игорь заметил Котьку. Двоюродный братец в свитере с медвежатами ползал под столом, бибикая, и толкал перед собой машинку. Рукава уже были чем-то перепачканы, губы измазаны шоколадом. Игорь узнал маленький железный грузовичок в липких пальцах, и глаза заволокла красная пелена гнева.

Коллекция игрушечных машинок была для него предметом гордости. Он экономил на завтраках, чтобы купить в киоске новенький экземпляр, хранил в коробках, чтобы не запылились, и не раз хвастался перед одноклассниками. Все модельки были детальными, у них открывались двери и крутились колёса. Татьянка не смела даже подходить к коллекции брата, да и Котька до поры до времени не рисковал трогать машинки.

— Ах ты, дрянь! — закричал Игорь. — Кто тебе разрешал, а?!

Котя, предчувствуя скорую расправу, отчаянно заверещал и юркнул под диван. Игорь бросился за ним, лёг животом на пол и стал шарить руками в пыли, пытаясь дотянуться до ноги двоюродного брата. Котька, визжа, как загнанная в угол мышь, вжался в стену.

— Ну, я разрешил, — раздался откуда-то сверху ленивый голос. — Мы же не знали, что нельзя. Котя сейчас отдаст.

Игорь высунул голову из-под дивана. В дверях его комнаты стоял Семён, прислонившись мускулистым плечом к косяку, на котором Татьянка зарубками отмечала рост, и снисходительно улыбался. На щеках, заросших жёсткой щетиной, видно было ямочки.

— Ой, Сёма, а я не знал, что ты тоже приедешь, — заискивающе сказал Игорь. Он смотрел снизу вверх, как собака, потому что всё ещё лежал на полу, и чувствовал себя как никогда жалким.

Семён, старший сын дяди Николая, правда редко приезжал на Новый год. Он то служил в армии, то учился в железнодорожном техникуме в другом городе, да и по возрасту чаще отмечал праздники с друзьями. Игорь был для него слишком мелким, чтобы они могли поладить.

Котька опасливо выбрался из-под дивана и прибился к старшему брату. Тот ласково потрепал его по голове с рыжим хохолком, взял грузовичок из липких пальцев и вернул Игорю.

— Тебе уже хватит, пап, — мягко сказал Семён, забирая из рук дяди Николая рюмку. Тот виновато улыбнулся.

— Сёма, Сёма! Там чужие мальчики нашего снеговика ломают! — тут же запищала Татьянка, хватая двоюродного брата за майку.

— Ничего, сейчас я их в сугроб мордами натыкаю, — пообещал Семён.

— И я, и я натыкаю! — обрадовался Котька.

Счастливым пищащим комом они втроем выкатились в прихожую. Игорь не пошёл с ними, а поставил стул к самом телевизору, чтобы никого не слышать, положил подбородок на деревянную спинку и нахмурился. После сладких Котькиных пальцев железный грузовик неприятно лип к рукам.

Игорь подумал, как хорошо было бы, если бы кто-то сейчас умер. Лучше всего, конечно, Семён. Он может поскользнуться на лестнице, упасть и размозжить голову о бетонные ступени. Или пусть гигантская сосулька свалится на него с крыши, как лезвие меча, и пронзит насквозь от ключицы до живота. Нечестно, что у Котьки есть старший брат, который за него вступается, а у Игоря только бесполезная Татьянка. Или пусть хотя бы тётя Людмила навернется с табуретки вместе со своими уродливыми гирляндами и свернёт шею. А, может, дядя Николай подавится кусочком рыбы или захлебнется водкой? Всё равно некоторые люди настолько отвратительны, что не заслуживают отмечать Новый год. Но тогда гроб будет стоять у их квартиры. Неприятно.

В комнату заглянула мать.

— Гоша, ну зачем ты мандарины купил? У Коти же аллергия.

— А у меня что, не праздник? Я вот мандарины люблю.

Когда Семён и мелкие вернулись с улицы, раскрасневшиеся на морозе и радостные, Игорь нарочно почистил мандарин и стал есть, долька за долькой, брызгая сладким соком. Котька смотрел на это голодными глазами. Не удержавшись, он потянулся хотя бы к ярко-оранжевой шкурке. Тётя Люда шлёпнула его по ладони и строго сказала:

— Опять задыхаться хочешь?

Котька заскандалил, и его увели в комнату. Игорь почувствовал короткое, но яркое торжество. Только от тяжелого взгляда, которым одарил его Семён, стало не по себе.

За окном крупными хлопьями повалил снег. На вид он казался мягким и тёплым, будто вата. Можно было представить, что великан своими огромными руками разорвал над городом подушку. Татьянка села смотреть мультфильм про волка и зайца, мама и тётка убежали заправлять салаты. Игорь забился в кресло и долго, умиротворенно смотрел, как медленно темнеет небо.

К ужину семья собралась за столом. Праздник шёл по обычному сценарию. Дядя Николай, пьяно размахивая бокалом шампанского, заплетающимся языком говорил тосты. Мама достала с антресолей гитару и спела «Где-то на белом свете…», а потом, так и быть, хором с тётей Людой — «Ой, мороз, мороз…» В десять погасили свет, чтобы посмотреть на фейерверки, которые запускали соседи. Татьянка пододвинула стул, чтобы лучше видеть. Семён посадил Котьку на подоконник, тот уткнулся мягкой рыжей макушкой в небритый подбородок старшего брата. На небе, одна за другой, распускались яркие вспышки, искры осыпались на крыши домов.

— На фонтан похоже, Сём, — запищал Котя. — Правда же?