Колесо крутится. Кто-то должен поберечься

Поглаживая миссис Оутс по руке, она начала ее уговаривать:

– Но как вы будете за мной присматривать, если вы напились?

– Я не напилась, – возразила миссис Оутс. – Я еще на ногах. Если тебя кто пальцем тронет – поколочу!

Она встала и прошлась по комнате, немного покачиваясь и размахивая кулаками. Элен даже полегчало.

«Удержать бы ее в таком состоянии! – подумала девушка. – Тогда мне точно бояться нечего».

Миссис Оутс, тяжело отдуваясь, приняла ее восторженные аплодисменты.

– Я тут все думаю, – сказала кухарка, – никак не могу выбросить из головы эту медсестру. Почему она говорит так, словно у нее каша во рту? Что за дела?

– Не знаю, – ответила Элен.

– А я знаю, – объявила миссис Оутс. – Она меняет голос. Притворяется – совсем как старуха из Синей комнаты. И ходит-то как странно. Будто хочет скрыть тяжелую поступь и каждую минуту напоминает себе не давить жуков. Что думаешь?

– А вы? – Элен замялась.

– Хм… Может, она и не женщина, как мы с тобой? Может, это он?..

Миссис Оутс внезапно умолкла. Поймав ее взгляд, Элен обернулась: на пороге кухни стояла сестра Баркер.

Глава 20. Леди наводит красоту

Элен вся съежилась под пристальным взглядом сестры Баркер. Никогда прежде она не видела в человеческих глазах такую неприкрытую и беспощадную ненависть.

Ясно было, что сиделка услышала слова миссис Оутс, но все же Элен предприняла слабую попытку объясниться:

– Мы говорили о леди Уоррен, – сказала она. – Правда, она странная?

Сестра Баркер только отмахнулась и в зловещей тишине подошла к плите.

– Горячей воды нет, – сказала она, хватая чайник.

– Ой, простите, огонь потух, – извинилась Элен за миссис Оутс. – Я могу подогреть на спиртовке, если вы подождете.

– Я не нуждаюсь в помощи и могу позаботиться о себе сама. В полной мере.

Слова были безобидные, но Элен увидела в них скрытый – зловещий – смысл. С тем же мрачным видом сиделка взглянула сперва на бутылку, затем на миссис Оутс, развалившуюся в плетеном кресле, точно мешок с картошкой.

– Бренди, – вымолвила сестра Баркер. – Это в трезвом-то доме…

Миссис Оутс горделиво подняла стакан.

– Ваше здоровье, сестра, – просипела она. – Чтобы у вас все было и вам ничего за это не было.

Сиделка хохотнула.

– Ясно. Скоро я найду на вас управу! – сказала она. – Вы у меня попляшете.

Не успела миссис Оутс дать достойный ответ, как сестра Баркер развернулась и вышла.

– Фу, – фыркнула миссис Оутс, – навоняла тут. Пусть только попробует на мне свои шуточки, я ей такую трепку задам! Будет оно мне еще угрожать!

– Оно? – переспросила Элен.

– Ну да. Женщина это или мужчина – кто ж разберет?

Жадными глотками осушив очередной стакан, миссис Оутс перешла на хриплый шепот. Элен вновь охватил неописуемый ужас: ее защита таяла на глазах.

Да, у нее еще оставалась моральная поддержка в лице профессора и его сестры, однако их помощь была ничтожно мала. Равнодушные и неуловимые, как тени, они лишь маячили где-то далеко на горизонте.

В детстве у Элен была репутация девочки, которая никогда не плачет. Но теперь, на пике отчаяния, она внезапно залилась слезами.

– Пожалуйста, не надо! – жалобно заплакала она. – Я так больше не могу!

Миссис Оутс озадаченно на нее посмотрела:

– Что такое, милая?

– Мне страшно! – призналась Элен. – А вы все пьете и пьете. Вот напьетесь вдрызг – и тогда сиделка точно до вас доберется. Вы сами напрашиваетесь. Я, конечно, буду бороться до последнего, но она меня порвет на куски. А хозяева не поверят ни единому моему слову, пока не спохватятся, да будет уже поздно…

Пламенная речь Элен возымела отрезвляющее действие на миссис Оутс, однако та не преминула сгустить краски:

– Ей нужна ты. Она потому и хочет убрать меня с дороги: чтобы подобраться к тебе. Но мы ей покажем.

Захлебываясь от возбуждения, она отодвинула от себя бутылку.

– Убери куда-нибудь, чтобы я не смогла достать.

Элен бегло осмотрела кухню; миссис Оутс наблюдала за ней с мучительным интересом, явно жалея о своем благородном поступке. Девушка начала карабкаться на высокий буфет, для чего ей пришлось ухватиться за вторую полку и подтянуться. Зато, как только бутылка оказалась вне досягаемости миссис Оутс, Элен сразу почувствовала себя уверенней.

Слезая с опасной высоты, она посчитала нужным заключить с кухаркой сделку.

– Вы просто чудо! – сказала она. – Если вы и дальше будете играть по правилам, обещаю, завтра вы допьете эту бутылку – в моей комнате отдыха. Я выставлю Оутса за дверь и ни под каким предлогом его не впущу.

– Поклянись!

Элен провела ребром ладони по горлу.

– А теперь я сварю вам крепкий кофе!

– Ко-о-офе, – застонала миссис Оутс. – Коли тебе достанется муж, который закладывает за ворот, дай боже терпения бедному парню!

Элен в это время уже хозяйничала у себя в комнате: что-то насвистывала под нос, зажигала горелку и вспомнила врача. После ухода доктора Пэрри ее закружил такой вихрь эмоций, что некогда было и подумать о нем. Но стоило воскресить в памяти их последний разговор, как душа Элен наполнилась счастьем.