Колесо крутится. Кто-то должен поберечься

Элен вполне допускала, что на самом деле все просто: какой-нибудь молодой человек дожидается свою возлюбленную, только и всего. Но она отвергла это объяснение – отчасти потому, что ей хотелось острых ощущений, отчасти потому, что это было мало похоже на правду. Влюбленный юноша скорее курил бы или нарезал круги на своем посту. А у мужчины, притаившегося за деревом, вне всякого сомнения, были дурные намерения. В такой застывшей позе крокодил подстерегает добычу, прячась в тени на берегу реки.

«Все-таки хорошо, что я не прошла мимо него», – решила Элен и повернула к дому.

Солидный поздневикторианский особняк из серого камня странно смотрелся на фоне дикой природы. Каменная лестница из одиннадцати ступеней, ведущая к парадной двери, зеленые ставни на больших окнах – ни дать ни взять респектабельный городской дом. Не хватает только ухоженного сада и частной подъездной аллеи с фонарями и почтовым ящиком.

Между тем особняк «Вершина» представлял собой надежное укрытие от любых невзгод. Судя по безупречному состоянию стен и крыши, на содержание здесь денег не жалели. Никакой облупившейся краски или прохудившихся водостоков. При необходимости этот дом вполне мог послужить крепостью.

Внутри горел свет; запускать генератор входило в обязанности Оутса. Толстый кабель, протянутый в дом по воздуху, служил еще одним приятным напоминанием о связи с цивилизацией.

Элен больше не хотела задерживаться на улице. Холмы окутал вечерний туман, и заросли вечнозеленых кустарников на лужайке задрожали словно живые. В вечерней дымке у них был скорбный вид, как у плакальщиков на похоронах.

Элен вновь дала волю воображению.

«Нельзя медлить, – подумала она, – иначе они преградят мне путь».

Впрочем, ее ребячество было оправдано: единственное развлечение, которое она могла себе позволить, – прокладывать путь по скользким дорожкам, вместо того чтобы пару часов посидеть в кинотеатре.

Элен живо взбежала по ступенькам и, посмотрев на свои ботинки, с виноватым видом поспешила счистить грязь огромным железным скребком. Ключ был на месте – Элен оставила его в замке, убегая к воротам. Она закрылась изнутри и, услышав щелчок замка, облегченно вздохнула.

Дом напоминал прочный пчелиный улей: его золотистые соты излучали свет и тепло. Всюду слышалось жужжание голосов, и в присутствии людей страхи мгновенно отступали.

Хотя Элен нравился интерьер «Вершины», у современного декоратора он не вызвал бы восхищения. Из мебели – только резной стул с подлокотниками, обрубок терракотовой сточной трубы (для мокрых зонтов) да невысокая пальма на лазурно-синей фарфоровой подставке.

Элен распахнула двери и вошла в холл, заставленный массивной мебелью красного дерева. Пол здесь был полностью покрыт ковром цвета морской волны; радиопровода путались в тяжелых шторах, которые прикрывали дверь в гостиную. Во влажном воздухе пахло примулами в горшках и чаем оранж-пеко.

Хотя Элен старалась не шуметь, кто-то с острым слухом различил скрип дверей в прихожей. Бархатные шторы раздвинулись, и прозвучал взволнованный голос:

– Стивен, это ты? А-а, вы…

Элен уловила разочарование в голосе молодой миссис Уоррен.

– Вы поджидали Стивена? Поэтому так нарядились? – спросила она.

Оценивающим взглядом она окинула черно-белое атласное платье Симоны: казалось, ее доставили сюда вместе с музыкой прямиком из лондонского ресторана, с какой-нибудь танцевальной вечеринки. Она во всем следовала моде, даже рисовала искусственные губы и брови поверх натуральных. Каскады блестящих черных волос спадали на плечи, на ногтях блестел ярко-красный лак.

Несмотря на изящные линии, проведенные по выбритым надбровным дугам, и тонкий алый контур губ, Симона недалеко ушла от пещерного человека. Глаза ее горели первобытным огнем, и этот взгляд выдавал в ней необузданную натуру. То ли красивая дикарка, то ли дитя современной цивилизации, требующее самовыражения.

Словом, по всему было ясно: эта девушка привыкла поступать как заблагорассудится.

Она сверху вниз посмотрела на Элен, и разница в их росте стала еще заметней. Элен была без головного убора, в поношенном твидовом пальто, распушившемся от сырости. С улицы она принесла в дом стихии: грязь на ботинках, румянец на щеках от ветра, капли дождя в рыжих волосах.

– Не знаете, где мистер Райс? – сердито спросила Симона.

– Он вышел за ворота, – ответила Элен, которая всегда оказывалась в нужном месте и заставала все важные встречи и расставания. – Говорил, что хочет с кем-то попрощаться.

Симона помрачнела, вспомнив, что студент утром уезжает, но вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд мужа и резко обернулась. Ее супруг был высокого роста, с взъерошенными рыжими волосами, и носил очки в роговой оправе.

– Чай перезаварится, – сказал он тонким голосом. – Не будем больше ждать Райса.

– Я буду, – отозвалась Симона.

– Кекс остынет.

– Обожаю холодный кекс!

– И ты не поухаживаешь за мной?

– Извини, дорогой. Мама меня этому не учила.

– Понятно. – Ньютон пожал плечами и отвернулся. – Надеюсь, дражайший Райс оценит твою жертву.

Симона пропустила его слова мимо ушей и обратилась к Элен: