Колесо превращений

- Дела-а-а... - протянул озадаченный Ухоня. - Ладно, напарник, не тужи. Ты же знаешь - я всегда на твоей стороне, так что положись на меня: теперь мы за сиротинушкой в четыре глаза следить станем!

Но и четыре глаза за Стозаром-найденышем ничего подозрительного не обнаружили. Милав стал склоняться к мысли, что в отношении Стозара он действительно погорячился.

"И чего это мне шпионы вокруг блазнятся? - недоумевал он. - Малец и без того лиха хлебнул - любому взрослому утонуть впору, а тут я со своими подозрениями... И пусть нас больше мерзость разномастная не атакует - этому только радоваться нужно, а не подозревать сироту во всех смертных грехах!"

Один только сэр Лионель де Кальконис, странствующий поэт и философ, остался при своем мнении, которого, впрочем, никто не спрашивал. А зря занятный бы ответ услышали!

ШЕПОТ?

- Первая и наиглавнейшая обязанность - следить за своими ощущениями! Ни в коем случае нельзя считать такое внимание чрезмерным, наоборот, оно показывает уважение к высшему прообразу!

- Он не ошибся. Он лишь поторопился...

- Нужно вернуть его на правильный путь!

- Индивидуальная воля - наивысшая ценность. Мы не вправе оказывать на него давление, даже на уровне мысли.

- Жаль... Он был так близко...

Еще через четыре дня настала минута расставания.

К этому времени они уже довольно долго шли по земле вигов, и дозоры доносили, что все больше разведчиков неприятеля следит за ними из лесной чащи. Ночью до трети всех воинов несли караул, поддерживая костры и находясь в полной готовности к атаке вигов, славившихся именно ночными нападениями.

Вышата и дальше бы двигался вглубь страны, подвергая себя и своих воинов смертельному риску. Но Милав настоял на расставании.

- Пора, Вышата, - сказал он, когда отряд расположился на большой поляне, обозревая близкую (не более дня пути) горную громаду. - Перед смертью все равно не надышишься! - Милав хотел пошутить, но шутка не удалась.

Вышата положил руку Милаву на плечо и сказал:

- Тяжело мне расставаться с тобой. Уж так тяжело, что сердце из груди готов вырвать и тебе в провожатые отдать.

- Верю! - сказал Милав. - Но твоя доля моей не легче. Тур ждет тебя с новостями!

- Да уж есть что ему поведать...

- Вот и поспешай домой, пока тучи черные наше небо бирюзовое не покрыли. А мы как-нибудь дойдем...

Милав уже повернулся, чтобы уйти, однако в последнее мгновение решился.

- Не сердись на мои слова, - сказал он, вплотную придвинувшись к тысяцкому, - но... не доверяй слишком Стозару-найденышу!

Вышата вскинулся было, потом остыл и ответил твердо:

- Буду приглядывать...

- Тогда прощай!

Вышата схватил кузнеца за руку. Повернул к себе:

- Не прощай, а до встречи!

- Это уж как судьба распорядится!

Милав подошел к своей лошади, сел в седло и, не оглядываясь, поехал вперед. За ним следовал Кальконис, и последним, держа в лапе уздечку еще одной лошади, трясся Ухоня, с грустью оглядывавшийся на остающихся гридей...

* * *

Трое суток стояли гриди на той поляне - так распорядился тысяцкий Вышата. Непонятно чего он ждал: то ли хотел показать вигам, что росомоны еще здесь и задираться не стоит, то ли не мог решиться отдать команду возвращаться домой - будто боялся словом оборвать тончайшую нить, которая еще связывала его с товарищами, ушедшими к перевалу Девяти Лун...

Часть вторая

В ЗЕМЛЯХ ТАИНСТВЕННЫХ ВИГОВ

Как же сердце осознает всю Красоту Бытия, если оно не проникло во все радости и горести жизни? Так, часто, прочитывая Книгу Жизней, сердце трепещет, но и слеза страдания трансмутируется в жемчужину.

"Мир огненный". Ч 3, п 208

Глава 1

В КАМЕННОМ МЕШКЕ

Целый день они почти не разговаривали - так, обменивались незначительными фразами и ненароком оглядывались назад, словно поджидали кого-то, кто вот-вот должен был их нагнать.

В очередной раз поймав себя на том, что напряженно прислушивается к звукам за своей спиной, - не послышится ли вдали дробный стук копыт? Милав, досадуя, стеганул ни в чем не повинного коня и понесся вперед с такой скоростью, словно за ним гнался сонм ужасных демонов. Кальконис с Ухоней без лишних слов последовали за ним. Все понимали: нужно поскорее оказаться подальше от оставшихся за спиной росомонов, чтобы даже сама мысль о возвращении в отряд стала бы невозможной...

Первую ночь они провели в каменном мешке, имешем только один вход. В случае нападения этот мешок мог бы стать для них настоящей ловушкой, а может, и могилой. Но останавливаться в редком лесу тоже было опасно, поэтому Милав и выбрал это каменное укрытие, словно специально созданное природой для одиноких путников.

Разговор у ярко горевшего костра не клеился. Милав понимал, что его унылый вид действует на товарищей не лучшим образом, поэтому постарался пересилить себя. Он завел разговор с Кальконисом о маршруте их движения, даже не пытаясь скрыть наигранную веселость голоса, не совсем соответствующую настроению путешественников.

- Что вы знаете о перевале Девяти Лун? - спросил Милав Калькониса после того, как они перекусили вяленым мясом и расположились у догорающего костра, не забывая наблюдать за входом в их природную крепость.