Колесо превращений

Ухоня задрал хвост и с обиженным видом исчез в густых кустах, которые в изобилии стали встречаться на их пути. Кальконис хотел окликнуть Ухоню, но Милав удержал его:

- Не стоит. Он быстро обижается, но еще быстрее отходит. Вот увидите он скоро вернется.

Глава 7

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ КАЛЬКОНИСА

Но Ухоня не возвращался. Минул полдень. Туман, разорванный было резкими порывами ветра, вновь окутал путешественников. Милав с Кальконисом не на шутку встревожились.

- И куда он запропастился? - негодовал Милав. - Ну, получишь у меня, когда вернешься!

Милав еще долго мог бы посылать проклятья на тигриную голову, но в этот момент где-то впереди и справа от них послышался душераздирающий крик. Милав с Кальконисом быстро переглянулись.

- Ухоня?! - спросил Милав напряженным голосом.

- Вроде он... - неуверенно ответил сэр Лионель.

- Тогда берите обеих лошадей и ведите по тропинке, - быстро заговорил кузнец, - а я напрямую через кустарник. Встретимся дальше!

И Милав, словно на крыльях, полетел на затухающие в лесу звуки. Но как он ни торопился, все-таки оказался в обществе ухоноида уже после того, как Ухоня одержал победу в коротком лесном бою.

Милав огляделся. На небольшой поляне валялось множество вещей веревки, какие-то палки, обрывки серой ткани и даже несколько плетеных корзин. Убитых и раненых не было. Да и вообще никого не было. Хотя...

Большой сверток среди обрывков ткани зашевелился. Кузнец приблизился к нему вместе с Ухоней, из пасти которого все еще торчали остатки чьих-то штанов.

- Что все это значит? - спросил он негромко, не спуская глаз с ожившего свертка из грубо выделанных шкур не то горных коз, не то равнинных туров.

- Я, как только углубился в лес после непочтительного ответа Калькониса, - стал объяснять Ухоня, - сразу приметил, что за нами кто-то следит. Мне пришлось немного поднатужиться и тряхнуть стариной превратиться в невидимку. Оказалось, что по нашим следам шли разные группы. Мне, конечно, пришлось немного последить за ними, буквально ежесекундно рискуя оказаться в их кровожадных руках!

- Ухоня! - взмолился Милав. - Пожалуйста, давай без твоих штучек!

- Как знаешь, - обиделся Ухоня, но рассказ свой продолжил: - Следил я за ними долго. Оказалось, что они по очереди за нами следят. Представляешь, какие наглецы! Ну, я малость не сдержался, и в тот момент, когда очередная парочка этих наивных следопытов вернулась в основной отряд, идущий параллельно нам, я и устроил им маленький афронт.

- Надо думать, что ты никого из них не съел?

- Напарник, и как только твой язык повернулся обвинить меня в подобной мерзости!

- Ладно-ладно, - торопливо проговорил Милав. - Пойдем лучше осмотрим, что это там за поклажа такая неугомонная по земле елозит.

- А чего смотреть?! - возразил Ухоня. - Это их пленник. Я видел, как они кормили его, а потом опять в мешок посадили.

- Пленник? - переспросил Милав. - С чего ты взял, что пленник?

- Руки у него были связаны. Бандюки его из ложки кормили. А потом кляп в рот, мешок на голову и поволокли.

- Интересно, - задумчиво проговорил Милав, развязывая многочисленные узлы на шевелящемся мешке. - Что это за пленник такой у самого подножия перевала Девяти Лун?

Ухоня не ответил, наблюдая за тем, как из развязанного мешка появляется пыльная физиономия. Милав вытащил кляп изо рта пленника и спросил:

- Вы кто?

Освобожденный посмотрел на Милава открытым взглядом, в котором не было ни подобострастия и унижения бывшего невольника, ни заносчивости и надменности знатного дворянина, случайно плененного разбойниками. Взгляд незнакомца Милаву понравился, и он тут же узнал, кто перед ним.

"Витторио Чезаротти - потомственный дворянин: родовой замок пошел с молотка за долги его многочисленных братьев. Вынужден продавать свою шпагу тем, кто в ней нуждается и хорошо за это платит. Холост. Образован. Общителен. Красив. Склонен к длительным путешествиям. На родине - в Итталоо - не был семь лет. Владеет всеми языками Большого полуострова. Любит одиноких женщин (а кто их не любит?); не любит бражничать с малознакомыми людьми (ибо попойки в этом случае часто заканчиваются чьей-то гибелью)".

Информация оказалась полезной и весьма своевременной. К сожалению, в ней не было ни слова о том, что холостяк Витторио почти всегда говорит, путая слова сразу нескольких языков, и что даже Ухоне нечего делать рядом с ним в соревновании по "речевой скорострельности".

Ничего этого Милав не знал, задавая свой простой, казалось бы, вопрос. Однако его неведение продолжалось недолго - ровно до того момента, когда красавчик Чезаротти разомкнул свои уста.

- О! Прекрасно! Прелестно! Брависсимо! - Слова лились с языка Витторио неостановимым потоком, в котором малознакомый с подобной манерой общения человек мог ненароком и утонуть. - О! Стераго корлезо рыцарь! Вы освободить меняно, и яно, потомко древний родо Свято Чезаро, у вас в неоплатный долг. Эти наивно разбойнике позорно бежано от ваш огромный мяу-мяу! Я есть полный восторга!

- Скажи ему, - прошептал Ухоня, - что я не "мяу-мяу" и вовсе не в восторге от него самого!