Колесо превращений

"И послали же боги мне помощничка!" - подумал Аваддон.

- Должен вас успокоить, сэр Лионель, - сказал чародей, когда ему наскучило изучение Калькониса. - У нас в запасе еще есть кое-что...

Кальконис всей своей позой изобразил глубочайшее внимание. Аваддон продолжил:

- Я подумал: зачем нам охотиться за этим кузнецом, если он сам может прийти к нам прямо в руки? А вот как этого добиться, уважаемый сэр Лионель де Кальконис, я вам не скажу - ваша хитрая физиономия не внушает мне в последнее время никакого доверия.

- Магистр...

- И все! Я слишком долго полагался на вашу помощь, которая каждый раз выходила мне боком. Сейчас все будет по-другому.

- Как вам угодно...

* * *

Милав проговорил с бабушкой Матреной до самого вечера, даже на трапезу вечернюю не пошел (Вышата принес на медном подносе ужин и для кузнеца, и для старушки). Да только отказалась баба Матрена трапезничать - сославшись на дела неотложные, покинула шатер молодых воинов, сказав, что переночует у Бабы Яги, - как-то, когда она была еще просто Матреной (по меткому определению Ухони, Матреной-ядреной), ее пути с Бабой Ягой пересеклись на почве женских дел. Милав возражать не стал.

- Милости прошу утречком в нашу компанию, - пригласил Вышата старушку и проводил ее к Бабе Яге.

Делать было нечего, и Милав с вернувшимся Вышатой решили лечь пораньше. За безопасность их самих, да и всего лагеря можно было не опасаться, потому что ближе к вечеру стали прибывать лесные обитатели. Им определили место позади основных сил росомонов - в лесу. И теперь там бурлила своя, совершенно непонятная человеку жизнь. Засыпая, Милав слышал с той стороны самые разные звуки: от поросячьего визга и петушиного крика до совиного уханья и тонкого, пронзительного вопля, непонятно кому принадлежавшего.

Сон Милаву приснился под стать вечерним звукам. Толком он ничего не запомнил, но ощущение чего-то жуткого и тоскливого не покинуло, когда он проснулся. Было раннее-раннее утро. Со стороны стойбища Лесного Народа слышался гомон пробуждающегося большого табора. Со стороны реки неслись голоса караульных, негромко интересовавшихся утренней трапезой. Начинался день - последний перед атакой Лесного Народа на крепость.

Милав поднялся, пытаясь восстановить в памяти хоть что-то из ночных кошмаров. Однако сколько ни старался - смог вспомнить лишь чувство безотчетного страха и ощущение зловонной бездны, в которую он падал бесконечное количество раз. Прежде подобных снов он никогда не видел, поэтому здорово расстроился. Когда проснувшийся Вышата весело его поприветствовал, он ничего не ответил. Удивленный милостник приблизился к Милаву вплотную и заглянул в глаза:

- Что с тобой?

Кузнец вновь промолчал. Он сидел на походной кровати и тупо смотрел перед собой. Встревоженный Вышата позвал Ухоню, но тот не откликнулся.

"И где его носит каждый раз, когда требуется помощь?" - подумал недовольно Вышата.

Милав по-прежнему безучастно смотрел в землю, и милостник встревожился не на шутку. Он выбежал из шатра и кинулся искать кудесника. Ярила он нашел не сразу (тот вместе с Бабой Ягой "инспектировал" Лесной Народ). Едва кудесник услышал, что с кузнецом неладно, оставил Бабу Ягу и почти бегом направился к Милаву.

- Стражу у шатра поставил? - спросил он, не оглядываясь.

- Нет... Зачем это?

- Зачем-зачем, - недовольно проговорил кудесник, - я же вам говорил вчера: нужно быть готовыми ко всему!

- Да кто на него в лагере нападет?!

- Ох, молодежь, - только вздохнул кудесник.

До шатра Вышаты они еще не дошли, когда поняли, что опоздали: с той стороны неслись звуки настоящего боя!

- Эхма! - выдохнул Вышата. - Опять меня Аваддон облапошил!

Он рванул из ножен меч и стремительно кинулся вперед. Кудесник отстал. До милостника долетел только его властный голос:

- Не дай Аваддону завладеть Милавом...

Вышата зарычал, как медведь, почуявший смертельного врага, и выскочил к месту, откуда слышались звуки боя. Ворога, атакующего росомонов, милостник не увидел, но от этого ему не стало легче - потому что источником шума оказался... Милав, прокладывающий себе путь сквозь ряды росомонов. Гриди, опешившие от неожиданного нападения кузнеца, оружия не применяли, не понимая, что происходит. А Вышате хватило одного быстрого взгляда на происходящее, чтобы понять: Милав прокладывал себе путь прямиком к подъемному мосту, который... который медленно опускался навстречу обезумевшему кузнецу! Вышата, напрягая легкие, гаркнул во все горло:

- Не пускайте его к воротам! Мост опускается!