Колесо сансары

- Тут оценка сложнее. Полагаю, что-то между четырёх к девяти и двух к трём. Для кланов из "большой шестёрки". Для поединков с магами из вассальных и малых кланов отношение побед и поражений будет ещё лучше, - короткое молчание, лёгкая улыбка с хитрым прищуром. - Также предвижу значительное преимущество Мефано при групповых поединках. Мои птенцы доверяют друг другу куда больше и потому взаимодействуют лучше, чем этого требует... традиция.

- Вот как. Это... приятно услышать.

Кланяюсь.

После этого разговор в беседке окончательно съехал с серьёзных тем на отвлечённые.

Как мне довелось узнать, глава клана оказался ценителем классической литературы (в чём я ему "почти не уступал") и вообще неплохо разбирался в искусстве. Особенно в разных театральных традициях. Вот их-то мы и взялись обсуждать, сравнивая, вспоминая и порой пошучивая. При родичах, старейшинах, советниках и прочих важных персонах Сусуми-сан этого, конечно, не показывал, но втайне предпочитал простонародный кёгэн классическим пьесам театра но и даже возникшим после падения Второй Империи, а потому многими ревнителями старины именуемым "новомодными", представлениям кабуки. Как следствие, обсудить свои любимые постановки он мог почти исключительно со мной.

Вероятнее всего, свою роль в формировании его предпочтений сыграли два обстоятельства: переизбыток формализма в обычной жизни главы "княжеского" клана, отчего в искусстве его дух искал освобождения от условностей... и память о временах обучения. Умение играть роли, причём именно в комических либо бытовых сценках кёгэна, по давней традиции занимает немалую часть воспитания клановых магов, служа при этом сразу нескольким целям. Как признавался мне Сусуми-сан, он когда-то показал себя не худшим учеником. Да и поныне не разучился изображать ни Хёттоко, ни Отафуку*... хотя паясничать "на людях", разумеется, не мог, дабы не потерять лицо.

/* - если упростить, мужской и женский варианты комических персонажей, вернее, имена соответствующих масок и сценических образов. Прежде чем некоторые читатели что-то там себе надумают, отмечу, что не только в европейском театре есть богатые традиции травести. В частности, в театре кабуки женщины допускаются на сцену даже сейчас всё больше в порядке исключения. И ничего общего с сексуальными перверсиями тут нет./

А вот мне эта часть магических традиций не давалась. Причём не от наигрыша, вроде того, что с классической литературой; увы, мои актёрские способности в самом деле оставляли желать лучшего, даже несмотря на использование Духовного Двойника. Я хорошо понимал: они важны, их недостаток есть явная слабость, умение играть может сильно облегчить... многое. И всё же сознательно не занимался их развитием. Ну, почти не занимался.

Явной причиной для этого - вернее, оправданием - стало "воспитание самурая". Принятым я стал, уже будучи сложившейся личностью... и показал отчётливое нежелание меняться и подстраиваться... сверх необходимого. Причиной менее очевидной стала необходимость иметь слабости. Каким бы гением ни оказался Ясси Мичио, но даже император смертен, даже у признанных гениев должны проявляться недостатки. Тем более, несколько избыточная прямота, если она сочетается с умением проникать умом и чувствами сквозь маску чужого наигрыша, - свойство, во многом даже полезное. Ведь приверженность к честности, открытости, верности в словах и поступках, строгое следование законам чести и тому подобные черты заслуженно считаются тем, что, собственно, и возвышает потомственных буси над потомственными магами. Моё признание истинно равным Мефано и наследником главы много облегчила моя тщательно созданная репутация благородного мужа.

Но себе не соврёшь. Подлинная причина, из-за которой я забросил актёрство - наследие Весёлого Шеня, будь он семижды проклят. Из-за него мне досталась нестабильность духа, усугублять которую ещё игрой на публику... нет уж! Пусть наследие Лу Цзи, доставшееся мне от поглощённого отступника, остаётся нераскрытым; мне хватит ума и воли пройти своим путём, не одалживаясь у покойников.

И вообще, не последний раз живу. Найдётся ещё время для извилистых путей. Когда-нибудь. Потом.

...попрощавшись с главой и покинув Чистый Мир, я вернулся в Усадьбу тем же способом, каким поутру покинул её. По воздуху. Солнце уже скрылось за вершинами гор, так что на долины легла их длинная, мягкая тень. Но в вышине двигались, накатывая с юга и юго-востока, высокие башни облаков - и ало-золотое сияние, отражаясь от них, падало на знакомые строения красивым, хотя и тревожным отблеском. Сидя на восточной энгава с Маэми на руках, Санго смотрела на небо - и заметила меня загодя.

Впрочем, я не скрывался. Подлетел, мягко опустился в пяти шагах от жены. Подошёл, тихо садясь близко-близко, вдыхая знакомый аромат распущенных волос. Осторожно отодвинул их тяжёлый блестящий занавес; склонился, невесомо целуя чуть склонившуюся податливо шею...

- Будет дождь, - как будто невпопад заметила Санго. - Даже не дождь, буря.

Замираю ненадолго: