Колесо судьбы

Гарри никогда не был тщеславен и довольствовался настоящим положением вещей. Тана почти завидовала ему. Ее же сжигал какой-то более мощный огонь. Это было то, что Мириам Блейк усмотрела в ней десять лет назад, и это до сих пор сидело в ней. Оно требовало все более сложных дел, перекрестных допросов, постоянно искало все более тяжелых испытаний. Ей особенно польстило, что в следующем году она была включена в список комиссии из прокуроров, которые встречались с губернатором для решения сложных вопросов, влияющих на криминальные процессы по всему штату. Этой работой занималось полдюжины юристов, все, кроме нее, мужчины: двое из Лос-Анджелеса, двое из Сан-Франциско, один из Сан-Хосе, — и это была, как она полагала, самая интересная неделя в ее жизни. Тана находилась в постоянном возбуждении. Прокуроры, судьи, политики заседали далеко за полночь, и когда она добиралась до постели, то бывала настолько взбудоражена этими разговорами, что не могла заснуть еще часа два. Она лежала без сна, снова и снова все переосмысливая.

— Не правда ли, интересно? — сидящий рядом прокурор склонился к ней и заговорил приглушенным голосом. В этот день они слушали обсуждение губернатором проблем, о которых она накануне спорила с кем-то из присутствующих. Он занимал точно такую позицию по этим вопросам, что и она, и ей захотелось встать и поприветствовать его.

— Да, — шепнула она в ответ.

Это был один из прокуроров из Лос-Анджелеса: седоволосый, высокий и привлекательный. На следующий день они сидели рядом за обедом, и Тана была поражена его щедростью и великодушием. Он был интересный человек, уроженец Нью-Йорка, учился в Гарвардском юридическом колледже, затем переехал в Лос-Анджелес. — Ну, а последние несколько лет я жил в Вашингтоне, работал в правительстве, но только что вернулся на Запад и очень рад, что так поступил, — улыбнулся он. Держался он непринужденно, улыбка его была теплой; Тане понравились его идеи, когда они снова разговорились в тот вечер, а к концу недели все они почувствовали себя друзьями. Прошедшая неделя была наполнена восхитительным обменом мнений, идей, взглядов.

Он остановился в Хантингтоне. До отъезда он предложил ей посидеть за бокалом вина в «Этуали». Их взгляды и мысли были сходны, как ни у кого из присутствующих на заседаниях комиссии. Тана обнаружила в нем умного собеседника и единомышленника, присутствуя на разных комиссиях, куда они были включены. Он много и профессионально работал и всегда был приятен в общении.

— Как вам нравится работа в офисе окружного прокурора? — поинтересовался он.

Большинству женщин, которых он знал, это не нравилось. Они занимались семейными проблемами или другими аспектами права, но женщины-обвинители встречались редко и по вполне очевидным причинам. Это была чертовски тяжелая работа, и никто им ее не облегчал.

— Я люблю ее, — улыбнулась Тана. — Она не оставляет мне много времени для личной жизни, но это и хорошо.

Она с улыбкой посмотрела на него и откинула назад длинные волосы (на работе она стягивала их в узел). Ей приходилось носить костюмы и блузы в суде, но дома она сжилась с джинсами. Сейчас на ней был серый фланелевый костюм со светло-серой шелковой рубашкой.

— Замужем? — Он вопросительно приподнял брови и взглянул на ее руку.

Тана улыбнулась:

— Боюсь, у меня нет на это времени.

За последние годы в ее жизни была уйма мужчин, но долго никто не продержался. Она неделями пренебрегала ими из-за занятости в суде, готовя дела; у нее просто не хватало для них времени. Это не было столь уж ощутимой потерей, хотя Гарри продолжал настаивать, что когда-нибудь она об этом пожалеет. «Я когда-нибудь займусь этим». — «Когда? В 95 лет?»

— А что ты делал в правительстве, Дрю?

Его звали Дрю Лэндс, а глаза у него были самые голубые, какие она только когда-либо видела. Ей нравилось, как он улыбается, и она поймала себя на мысли, что хочет знать, сколько ему лет, правильно угадав, что около сорока пяти.

— Какое-то время я был введен в Министерство торговли. Там кто-то умер, и мной заполнили пустоту, пока не назначили постоянного работника. — Он улыбнулся, и Тана снова ощутила, что этот мужчина ей нравится больше, чем кто-либо другой. — На какое-то время это была интересная работа. А в самом Вашингтоне есть что-то возбуждающее. Все концентрируется вокруг правительства, люди вовлечены в эту жизнь. Если вы не работаете в правительстве, вы там абсолютно никто. А ощущение власти — оно преобладает. Это все, что имеет там значение для любого человека. — Он улыбнулся ей, и было очевидно, что сам он был частью этого мира.

— Должно быть, трудно было отказаться от всего этого. — Ее это заинтриговало, поскольку она сама не раз задумывалась, заинтересовала бы ее политика или нет. Но ей казалось, что это ей не подошло бы так же хорошо, как юриспруденция.

— Да, это были времена! Но я был счастлив вернуться в Лос-Анджелес. — Он непринужденно улыбнулся, поставил стакан с виски, посмотрел на нее. — Ощущение такое, будто я снова дома. А вы, Тана? Что для вас дом? Вы девочка из Сан-Франциско?

Тана покачала головой: