Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ)

Я сидела на полу, на мохнатой бурой шкуре берра, обняв укутанные толстым пледом ноги брата. Позади меня гудел камин, и я изо всех сил старалась, чтобы пламя не опадало. Рей дремал на низкой тахте, но, услышав мой вопрос, приоткрыл один золотистый глаз и мысленно — потому что голоса напрочь лишился, — ответил:

«Гадюшник»

— Почему? — удивилась я.

«Потому что там полно людей»

Я вздохнула в недоумении. Нет, мне никогда не понять, зачем смертные постоянно усложняют себе жизнь кучей ненужных условностей.

«Видишь ли, родная», — брат приподнялся и притянул меня к себе, загребая под плед, в объятия крыльев, так ему было теплее. Я охотно прилегла рядом, прижалась к широченной груди. «Ифенху — не мы. Они зубами и когтями вырывали у людей право на существование. Ваэрден провел свой народ через десятки войн, прежде чем сумел добиться теперешнего положения. Он мог бы, конечно, превратиться в диктатора, загнать людей в рабство и превратить их в корм. Но этому ли мы его учили? Поступи он так — и посадил бы себя на бочку с порохом, у которой постепенно тлеет зажженный фитиль. Чтобы заставить людей признать себя главой над ними, он вынужден был играть по их правилам. Перенять человеческие дворцовые обычаи, устроить привычную им придворную жизнь с интригами и заговорами, даже пойти против исконного обычая ифенху не заключать браков. Бунтуют-то ведь не крестьяне, которым все едино, кто на троне, лишь бы коровы доились да хлеб исправно рос. Возмущается обожравшаяся знать… А им показали привычную маску — уж с долголетием правителя они как-нибудь смирятся. Волк научил людей и ифенху сосуществовать. Сделал смертных частью Кланов, ввел что-то вроде гильдий, которым ифенху покровительствуют. Но за процветание расплатился свободой. Они не могут даже в повседневности жить так, как им хочется, — все решает этикет и человеческое мнение. Репутация»

Я молча слушала. Запоминала. Мне предстояло с головой окунуться в человеческую придворную жизнь, и я не желала оплошать, подвести Эль-Тару. Обоих.

«Вот, что я тебе скажу, котенок. Берегись Зиерры, его фаворитки. Никакой пылкой любви там и в помине нет, но она не захочет лишиться ни трона, ни своего законного, как она считает, положения, ни Волка — своей собственности»

— Собственности? — я была неприятно удивлена. И даже высунулась из-под крыла, чтобы заглянуть брату в глаза. — Ты ничего не путаешь?

Рей коротко рассмеялся в усы, пригладил лапой вольно рассыпавшиеся по плечам черные волосы.

«Да не бойся ты! Под каблук его ни одна женщина не загонит, или я сделаюсь бескрылым! Тем более такая бездушная стерва, как эта. Но безразличие Владыки не отменяет ее амбиций, так что, умоляю, будь осторожнее! Не ровен час, подсунет тебе яду в вине с льстивой улыбочкой»

Я спрятала от его взгляда хищный клыкастый оскал: пусть только попробует! Найдет у себя, самое меньшее, мышей в тапочках поутру.

Перед отъездом к Колоннам мне пришлось выслушать множество подобных наставлений и от прочих братьев. Даже дядька Дим, теребя длинный сивый ус, прогудел что-то этакое об опасностях дворцовой жизни.

И вот, стоя поодаль от древних камней, я наблюдаю танец отца, который побуждает силы древних белых исполинов к действию. Под ногами Владыки камни основания шевелятся, золотые письмена скользят по ним и складываются в слова, начерченные золотом стрелки указывают на символы. С треском в воздухе проскакивает разряд, молочно-белое сияние раздвигает пространство в широкую вертикальную щель.

И я в сопровождении свиты и грельвов делаю шаг в эту поющую белизну.

И мы падаем, падаем… Ледяной холод Междумирья отдаленно касается кожи сотнями острых иголочек, бесконечное кружение рвет в клочки ощущение верха и низа, а когда замедляется — перед глазами открывается картина иного мира.

3. Посол или невеста?

О Десмод! До самого конца дней моих я, дочь светлой Хэйвы, буду славить твои просторы. Ибо можно любить край детства, то благословенное место, где родился и вырос, мир, в котором ждут тебя родичи и где каждая тварь тебе знакома. А можно на всю жизнь влюбиться в тот мир, где ты однажды потеряешь свое сердце.

Каждый мир по сути своей — живое существо. И, как все живые существа, определяет себя. Мать-Хэйва — солнечно-зеленая женщина, она пахнет медом и печеными яблоками, кокетлива и любит наряжаться, скрывая свою опасную хищную природу. Ее супруг Десмод, что никак не может догнать возлюбленную в вечном кружении вокруг Оси Колеса, — муж суровый и воинственный, боевой доблестью вскормивший своих обитателей. Хвойными лесами, туманами и грозой пахнут его темные одежды. Говорят, есть у них сын, жемчужно-серый и совсем юный, но родители укрывают его от посторонних глаз, и найти самый юный мир осевой Триады никак не удается.