Колесо времени

Но лик ночного светила при бесконечных странствиях по Небу осенял благодатными лучами и суровые земли гипербореев. Луна с одинаковой материнской благосклонностью взирала как на земледельцев великих цивилизаций Ближнего Востока, так и на охотников, рыболовов и собирателей северных окраин мира, затерянных в бесконечных просторах, заваленных снегом и скованных морозами большую часть года. Неужто и там она скрытно произвела на свет не замеченное никем «дитя» — Науку?

Глава V ПЛЯСКА ВЕЛИКАНОВ

Научимся же читать историю Неба

по этим каменным и бронзовым обломкам,

оставленным предками, и постараемся

распознать по драгоценным остаткам нашего

прошлого великую и бессмертную идею,

от которой трепетали сердца наших дедов.

Никола Камиль Фламмарион

В тот безоблачный день лета 1901 года посетителей Стоунхенджа, самого, пожалуй, величественного творения ума и рук древних обитателей юга Англии, могли удивить не только многотонные песчаниковые глыбы, невесть когда, кем и как установленные на болотистой Солсберийской равнине. Не меньшее изумление они выразили бы, узнай человека в летах, но все еще моложавого, кто с величайшими предосторожностями устанавливал в центре загадочного сооружения треногу теодолита. О нет, это был не почтенный обыватель местечка Эймсбери, расположенного по соседству со Стоунхенджем, и даже не сам «великий маг» современного «ордена друидов», вдруг вознамерившийся в полуденные часы посетить главное святилище чудаковатых «братьев». Тех самых, кто на потеху детворе окрестных ферм любит порой, обрядившись в белые балахоны и повязав голову куском белой ткани, торжественно и с песнопениями шествовать между загадочными глыбами камней. Важные чиновники местечка, как и «вождь друидов» со своей степенной братией, если и появлялись здесь, то не в дневное время, а непременно в предрассветные часы, да и то лишь раз в году, 22 июня, когда охрана дозволяла им войти в Стоунхендж, окруженный рядами колючей проволоки и охраняемый сторожевыми собаками. Тогда они ожидали здесь восхода Солнца над одним из камней. В дневные же часы неурочных суток, да еще с теодолитом, зачем бы им тут появляться?

И все же среди многометровых, устремленных к небу каменных блоков маячила фигура отнюдь не рядового топографа из Министерства общественных работ, призванного как зеницу ока оберегать уникальный Стоунхендж.

Работу прибора с пристрастием проверял сам сэр Джозеф Норман Локьер, профессор астрофизики Королевского колледжа и директор Обсерватории солнечной физики Южного Кенсингтона, член Лондонского королевского общества, почетный член Петербургской и Парижской академий наук. Внимательный посетитель Стоунхенджа заметил бы, что вдали, за камнями, с высокой рейкой стоял еще один человек — Ф. К. Пенроуз, друг Д. Н. Локьера. Мало известный широкой публике, да и в ученой среде тоже, Пенроуз был между тем исследователем воистину уникальным, поскольку умудрялся совмещать в своих интересах две далеко отстоящие друг от друга науки — астрономию, что свело его в свое время с Н. Локьером, и археологию классической античности, что окончательно сдружило их однажды при встрече на отдыхе в Греции.

Если бы среди визитеров Стоунхенджа оказался тогда человек, знающий научные пристрастия сэра Джозефа Нормана Локьера, он мог бы подумать, что, возможно, в ближайшее время в Англии ожидается солнечное затмение. Ведь именно он с 1870 года вот уже почти треть века неизменно возглавлял с десяток экспедиций по наблюдению полных солнечных затмений. Впрочем, быть может, сэр Норман Локьер продумывает здесь, в Стоунхендже, свои новые идеи по исследованию связей между погодой на Земле и степенью солнечной активности или усовершенствует открытые им спектроскопические методы наблюдения протуберанцев Солнца? Во всяком случае, тут должно быть нечто, связанное с любимым светилом Н. Локьера — Солнцем. Ведь всякий любознательный человек в Англии знает и гордится тем, как он, их великий соотечественник и современник, изучая спектр дневного светила, счастливо заметил яркую желтую линию и первым объявил миру об открытии нового элемента — гелия.