Колян 2

– Ну что сказать… Первое время после вашего отъезда было тихо, недели две жили как обычно, без проблем. На торги в город приезжали люди со стороны, с Орды – не с Орды – да кто их знает. Теперь понимаем, что разведчики, наверное. Потом к нам дошли известия, что хутора кто-то грабит, какие-то банды совсем рядом с нами бегают. Конечно, мы выслали туда летучие отряды, кого-то поймали, перебили, кто-то убежал, вроде все затихло. Но ещё через три недели положение сильно ухудшилось – видимо, подошли крупные отряды. Они вырезали и угнали в рабство хуторян, угнали стада скота, были даже попытки отбить коней, пресечённые казаками. Разумеется, были потери с обеих сторон. Почему мы решили, что это Орда? Да больно всё чётко организовано, и оружие у них приличное, и автоматы есть, правда, и луков с арбалетами много. Сабли восточные. Опять же – те немногие, кто сумел сбежать из рабства, рассказывали, что гонят всех на юг, в ставку Орды, в Новый Сарай, так у них теперь это называется. Руководители соединений все как один мусульмане, из кавказцев или турков, хрен их поймёшь. В общем, все чёрные, придерживаются строго исламских канонов, русских называют неверными свиньями и рабами. Жизнь они нам, конечно, сильно осложнили. Тем более что ещё, сволочи, моду взяли – подбрасывают нам заразу какую-то. Начали биологическую войну – вы видели, наверно, мёртвых на хуторе, тех как чума взяла… а, может, и чума. Наши врачи хотели посмотреть, от чего перемёрли все – я запретил, а дома приказал сжечь. Незачем заразу в город тащить. Город сейчас переполнен, с окрестностей сбежались фермеры, под защиту стен. Были попытки взять Арсенал, но обломились.

Николай мрачно взглянул на него, и Дмитрий продолжил:

– Налёт был серьёзный, с гранатомётами, но нападавших быстро вымели оттуда как метлой, 150 врагов под стенами осталось, с тех пор туда не суются. Сюда они пробовали прорваться. Как раз после того, как заразы накидали – видно, думали, что мы тут уже вымираем. Так мы им прикурить дали, сколько полегло, не знаю, они своих вытащили, но человек 50, думаю, точно осталось лежать. Ну и нашим досталось, в основном мирным. Эти козлы ведь неожиданно напали, гранаты прямо в центре города разорвались. Да ещё напасть – хрень какая-то в озере завелась, крокодилы что ли огромные, только с щупальцами, уже несколько людей пропало. Пришлось огородить территорию и со стороны озера. Одно хорошо – с этой стороны ждать нападения нам точно не стоит – чудовища лодки топят, суки. В общем, весело мы тут зажили, время покоя кончилось.

Дмитрий сел на место. Люди за столом нахмурились. Описанная картина не располагала ни к веселью, ни к благодушному настроению. Николай прожевал кусок хлеба с мёдом, запил из чашки парящим чаем, который ему подлила незаметно подошедшая сзади девушка, и проговорил:

– Пока что мне всё ясно, давайте попьём чаю и подумаем, как быть дальше. А пока думаем, кто-нибудь расскажет мне, что за хрень вы тут придумали насчёт Императора и для чего это всё нужно.

Дмитрий встал:

– Докладывать будет профессор, историк, Оболенский Сергей Михайлович. До Потопа он преподавал в университете историю, теперь преподаёт у нас в кадетском корпусе и в школе. Он обратился в наш совет с предложением, которое мы не могли не рассмотреть и в итоге признали весьма разумным.

Из-за стола поднялся огромный, как шифоньер, мужчина с окладистой седой бородой, похожий на Микулу Селяниновича их иллюстраций к детским сказкам. Голос его был под стать фигуре – гулкий и басовитый. Николай подумал: «Ни хрена себе профессор, ему бы булаву и щит – вылитый Пересвет. Ему же положено быть хилым, в очочках и с козлиной бородкой». Он хихикнул про себя и подавил смех. «Пересвет» хитро покосился на Николая, как будто прочитав его мысли, и заговорил басом:

– Как следует из докладов руководства, мы, в настоящее время находимся, фактически, в состоянии войны, смуты. В это время может выжить только жёсткая, строго централизованная власть, перешедшая на военное положение. Почему же только самодержавие может выжить в такое время? Я прочту уважаемому совету и нашему Императору, – он опять хитро покосился на Николая и слегка поклонился, – выдержку из труда допотопного, более того – дореволюционного – философа Николая Черняева. Труд называется «Русское самодержавие».

Он поднял со стола синюю, потрёпанную книгу с портретом какого-то бородатого мужчины на обложке, раскрыл заложенные страницы и хорошо поставленным голосом прочитал: