Колян

Колян. Дилогия (СИ)

Авантюрная повесть из жизни «черных копателей»

Щепетнов Евгений Владимирович

Книга 1 Колян Глава 1, в которой Колян знакомится с фрицем и его «друзьями»

Лето… Жара… Колян сидел в электричке возле тамбура и смотрел в окно на пролетающие мимо деревья, дома, полустанки…

Электричка неслась от станции к станции, извергая на каждой остановке толпу дачников с рассадой, корзинками и узлами, и занося в вагон таких же возбужденных распаренных мешочников.

Коля поморщился, оставил рюкзак на скамейке и вышел ненадолго в тамбур — покурить.

В грязном тамбуре противно пахло какой‑то кислятиной, блевотиной и раздавленными окурками, и еще отчетливо — мочой…

«Совок,» — подумал Колян. — «Суки, обосрали все…» — но при этом и сам кинул окурок на пол и раздавил его ногой, ухмыльнувшись: «И я свинья, а что, тоже из народа!».

Он прошел на свое место и стал опять пристально смотреть в окно, обдумывая будущую работу…

А работа его заключалась в поиске военных артефактов в местах боев. Линия обороны советских войск проходила рядом с городом. Она часто менялась, так как позиции переходили из рук в руки. При достаточном умении и знании вопроса можно было откопать что‑нибудь интересное, стоящее, то, за что коллекционеры дадут хорошие деньги. Деньги настоящие, зеленые, а не деревяшки, которые в царящие девяностые годы беспрерывно то обменивались, то превращались в пыль… А у. е. и в Африке у. е.

Коля уже не первый год копал «по войне». С этого ремесла можно было очень неплохо жить. На хлеб, масло и даже неплохой коньяк хватало.

Конечно, хорошо было бы иметь металлоискатель… Но те, что были доступны, советского производства, годились лишь на то, чтобы найти ведро помоев, накрытое газетой «Правда», а импортные стоили дорого и считались роскошью. Инструментами обычного «черного следопыта» (да, и не только «черного») были щуп и лопата.

Щупом, обычно сделанным из тонких, но прочных стальных стержней, прощупывались окопы, блиндажи, все подозрительные места. Он ввинчивался в землю до тех пор, пока не упирался в преграду, и опытный поисковик мог определить по звуку, отклику в руку, что перед ним — кость, дерево или металл.

До Коли доходили слухи об импортных металлоискателях, способных взять цель на глубине полутора метров и определить ее размеры, но для него это было чем‑то из разряда сказок, как о Коньке–Горбунке.

Время текло незаметно. Мысли тоже…

Коля представлял себе карту района и прикидывал, где можно еще копнуть: «В прошлый выезд хороший железный крест взял. Вот бы еще такой копнуть — и жить можно…»

Время наступило такое, что или ты горбатишься на производстве за копейки, не получая их по полгода, или торгуешь какой‑нибудь хренью и тебя доят бандиты, менты и все, кому не лень… Или же сам идешь в бандиты — доить «барыг» и быть, в конце концов, или убитым, или «закрытым».

Колян выбрал другой путь — работу на открытом воздухе. Все почище и поинтереснее, здоровый образ жизни опять же… Хотя он, конечно, лукавил с собой — занятие это было не очень благодарным и, частенько, незаконным, а временами он рисковал потерять не только здоровье, но и саму жизнь.

В эти лихие времена многие, если не все копатели, промышляли, в том числе, сбытом найденного оружия, найти которое было совсем несложно — земля в местах боев была просто нашпигована военным железом.

Было в этом деле что‑то мистическое. Не раз выкапывает, к примеру, Колян, ствол — ну кусок говна, в труху весь изржавел, а рядом, буквально в полуметре, выкапывается такой аппарат, что почистил чуток, стряхнул землю, передернул и стреляй!

Никто не знал, почему это происходит, какие физические процессы на это влияют, но Коляна это и не интересовало — похеру почему, главное, сколько стоит и что за это будет — повяжут — не повяжут, накроют — не накроют…

Все это оружие потихоньку сбывалось через известных посредников, которые, как несложно догадаться, имели крышу и у бандитов, и у ментов с фээсбшниками.

У Коляна не было особых запросов к жизни. После того, как он чудом выжил в чеченской мясорубке, он жил одним днем — продал выкопанное, купил еды, водки, шмотья, еще день пережил — и слава Богу.

Война отучила его рассуждать на годы вперед. Он все еще был на войне — там, где сейчас, сию минуту, ты хлебаешь водку из эмалированной кружки, а через пять минут корчишься на дороге в поганом горном кишлаке, подстреленный, но не убитый латышской снайпершей. Разумеется, она делала это специально. «Прошьет» бойца не до смерти — его, конечно, ползут выручать, и она, сучка, расстреливает всех спасителей. Таким образом эта тварь набивала до десятка человек, пока ее не пеленговали и не накрывали огнем из всех стволов, иногда даже пуская в ход артиллерию.