Колян

Пуля вонзилась в дерево рядом с его щекой, обдав пылью и щепками, и Коля, петляя, побежал в сторону чащи леса. На несколько секунд он остановился, спрятавшись за деревом, развязал рюкзак и вытащил саперную лопатку, потом помчался дальше, стараясь не подвернуть ногу на скользких, покрытых мхом кочках.

Выстрелы хлестали один за другим — бандиты палили судя по звуку так, как будто у них с собой был целый арсенал оружия и патронов.

«Так, их там человек 6–7, судя по голосам. Загоняют по всем правилам, как волкА, насмотрелись, пи…ры, кин всяких по карателей, как партизана выкуривают. А чего, патронов тут море накопать можно, что их жалеть‑то…»

ББББАХ!

«Ни х….я себе, — Колян пригнулся. — Колотушку кинули, сработала как часы, умели же Гансы делать вещи! До сих пор бабахает, как со склада…»

Он перебежками пошел от дерева к дереву. Хлестнул еще выстрел, еще… Рука онемела — пулей выбило саперку и лопата улетела в болото, с хлюпаньем и брызгами исчезнув в забурчашей и испустившей газы жиже.

«К болоту жмут, суки… Теперь и отмахаться нечем, — с тоской подумал Колян. — Надо что‑то думать. Зажмут и кирдык! Болото изгиб делает, как раз там и попадусь.»

— Рус, сдавайся! — отморозки со ржанием еще пару раз бабахнули в его сторону.

— Эй, городской, чо, в штаны насрал? Выходи, побазарим! — бандиты весело рассмеялись и, растянувшись цепью, через 15–20 метров друг от друга, пошли в его сторону.

«Обкуренные, суки…» — подумал поисковик.

Колян бежал вдоль болота, тяжелый рюкзак бил его по спине, там гремели, перекатываясь находки, а в голове мелькали мысли: «Так, остановись. Подумай… Вот яма. Спрятаться — не заметят? Заметят. Чем отвлечь? Рюкзак, да. Они растянулись далеко, подлесок густой, не видно. Отвлечь, залечь в яму, выскочить сзади и мочить. Чем мочить‑то?! Саперки‑то ек! Вот болван — а кинжал цц? Точно!»

Колян остановился, лихорадочно вытряс из рюкзака вещи. Нашел кинжал, сунул за пояс, остальное сложил в мешок и бросил его так, как будто выронил при беге. После этого одним прыжком спустился в неглубокую на вид яму, заполненную грязной жижей.

Яма только на вид казалась неглубокой. Он мгновенно погрузился по пояс, правда жижа оказалась не трясиной, а жидкой субстанцией, как густой чай или кисель и совсем не сковывала движения.

«Суки, всю жизнь в дерьмо кунаюсь!» — подумал Колян и погрузился в жижу почти полностью, замаскировав голову кусками какой‑то тины, водорослей и грязи — «Обкуренные, внимание у них никакое, не заметят. Если бы профи были, хрен бы отлежался, а так шанс есть!»

Колян крепко зажал в руке эсэсовский кинжал и затаил дыхание…

Послышались шаги, хруст валежника и два отморозка приблизились к яме, где прятался Коля…

— Гля, Кабан — этот лошара обосрался, сидор свой кинул! Зырь, там полно набито, идем глянем!

Они миновали яму, загипнотизированные видом Колиного рюкзака и стали возбужденно трясти набитый «сидор».

Колян тихо поднялся из грязной ямы, благо, что жижа, стекающая с него, не булькала как вода, так как была слишком густа для этого, и стал осторожно подходить к мародерам.

Отвел руку назад, зажав в ладони кинжал и коротко, точным движением воткнул его одному из отморозков в почку.

Надо сказать, что при подобном повреждении почки в организме сразу падает кровяное давление, человек теряет сознание мгновенно, не издав и звука — это удар из арсенала спецслужб и диверсантов…

Кабан молча упал лицом вниз, так, что его напарник даже и не понял что случилось, тем более, что соображал он медленно — его мозги были забиты анашой и самогоном…

— Ты чо, Кабан внатуре? Чо с тобой?!

Он обернулся назад и тут Колян, на автомате, воткнул ему в живот эсэсовскую железяку — раз, другой, третий — выдернул и одновременно зажал рот бандита другой рукой, прижимая его башку к стволу дерева…

В воздухе резко запахло человеческим дерьмом, кровью и мочой.

Выпучив глаза, отморозок упал на колени, а Колян, зайдя ему за спину, откинул его голову и полоснул ножом по горлу, почти отделив ее от тела, и ловко отпрыгнул, чтобы струя крови не обдала его с ног до головы.

Отморозок забулькал раскрытым горлом, задергался, как паяц на ниточках и затих.

Колян обшарил трупы, забрал обрез трехлинейки — это он бУхал как пушка, посылая свои длинные острые пули, как когда‑то в продотрядовцев и немцев. Забрал две гранаты- »колотушки» и пошел туда, где слышались голоса остальных «карателей».

Бандиты перекликались между собой, время от времени постреливали в сторону болота, потом, судя по всему, остановились и начали что‑то бурно обсуждать…

Колян дернул чеку одной колотушки, второй, выждал несколько секунд, чтобы время срабатывания запала было покороче, и одну за другой метнул их в сторону отморозков.

— АААА… МЛЯ… Ложись! — крикнул один, но не успел.

Колотушки сработали на славу, выбросив куски грязи, палки и иголки. По деревьям хлестко прошла плотная волна воздуха, сбивающая подсохшие листья и сухие ветки, и все затихло.

Колян выждал какое‑то время и осторожно подошел к лежащим на земле парням.

Четверо отморозков лежали на земле без движения.