Колян 2

«Долго ещё останется в памяти людей эта мясорубка. Обрастёт фантастическими подробностями, приукрасится и все забудут этот тяжёлый запах горелого человеческого мяса» – думал Колян. Он не позволял себе расслабиться и спал только урывками. Пока по лесу бродит полтыщи разъярённых бандитов – тут не спать, тут к бою надо готовиться. И он готовился. Ночь и следующее утро прошли в подготовке к облаве. Наконец все подразделения были окончательно выдвинуты на стартовые позиции, пошёл отсчёт времени. Начало облавы наметили на 13.00. Николай обдумал всю операцию заранее, обсудил её с командирами взводов и собрал всех за полчаса до выхода возле ворот города:

– Начало операции 13.00. Идём цепью, пешком, без лошадей. Оружие на одиночные выстрелы. Стараться больше пользоваться холодным оружием, чтобы не зацепить выстрелами своих, по возможности. Если возможности нет – всё как обычно. Пленных не брать – наша задача очистить леса от бандформирований, а не кормить потом кучу пленных, которые того и гляди ударят тебе в спину. Впрочем, если будут сдаваться сразу, без выстрела и агрессии – кучкуйте их где-то, будем рассматривать возможность сохранения им жизни, если они не запятнали себя зверствами. Я, правда, сомневаюсь, что такие там есть. Командиры взводов строго следят за тем, чтобы цепь бойцов не рвалась, а в тылу не остались группы боевиков. Всё. Время пошло. Ответственный за операцию – командир второго взвода Сазонов. Связь держим через вестовых.

Николай повернулся и пошёл к крепости, сопровождаемый охраной из двух казаков и неизменных девушек, которые расслабленно стояли возле него, демонстративно полуприкрыв глаза, и с улыбкой Монны Лизы рассматривали окружение вокруг Атамана. Их расслабленность была нарочитой – глаза бегали по секторам, не останавливаясь долго ни на одной цели, а руки находились близко от пояса с кучей навешанного на нём смертоносного оружия. Из-за спины торчали рукоятки мечей типа катаны – девушки предпочитали их другому виду холодняка – казацким шашкам. Шашки были более тяжёлыми, массивными и больше подходили мужчинам, чем этим гибким красоткам.

Колян хмыкнул про себя: «Красуются, засранки, перед толпой мужиков. То-то они все глаза сломали на их сиськи и задницы. Надо построже цыкнуть на них, а то совсем что-то распоясались, чуть не голышом уже бродят. Стареешь, что ли, Колян? Когда это тебя так заботила нравственность и способ, которым девки сиськи прикрывают?» – он слегка загрустил и, сопровождаемый эскортом, вошёл в ворота.

Пройдя метров двести по улице, Николай заметил вывеску «Таверна золотой гусь». Ему вдруг ужасно захотелось выпить чего-нибудь, пива или хотя бы морса, и он решительно толкнул двери заведения. Внутри было довольно шумно, хотя места и были.

На вошедших почти никто не обратил внимания. Николай пошёл к дальнему от входа столу и сел за него лицом к входу. Парни из охраны остались снаружи, у выхода, девушки сели с ним рядом, настороженно разглядывая зал харчевни. Осада как-то мало сказалась на веселье людей, а, может, как раз и подстегнула безудержное пьянство. В отличие от Роси, больше похожей на законопослушный столичный город, Новый Владимир наводняло множество всякого криминального и полукриминального народа. Николай давно уже не был тут, с тех пор как организовывал захват города, и то, что он увидел, напомнило ему Заводской район Города, в котором он вырос до Потопа. Какие-то жёсткие, шпанские лица, бегающие глаза, подозрительные разговоры. От персонажей из прежней жизни их отличало только то, что практически все имели на поясе ножи или холодняк вплоть до сабель, у многих были арбалеты или огнестрельное оружие.

К Николаю подошла официантка принять заказ и сообщила, что может предложить им только яичницу, куриную лапшу и морс – как бы извиняясь, посетовала, что подвоза после осады ещё не было, только солонина да куры. Атаман, конечно, солонину не захотел, поэтому заказал себе и своим охранницам яичницу. Официантка предложила выпить чего-нибудь покрепче – в меню был местный аналог водки или, точнее, самогон, он отказался.

Через несколько минут глиняные тарелки с яичницей, соком и хлебом стояли перед ними. Расправляясь со своей порцией, Николай ощутил сильный голод и с наслаждением рвал зубами горячий белок с оранжевыми глазками. Совсем некультурно, с удовольствием собрав остатки яичницы кусочком хлеба, он откинулся назад на деревянном грубом стуле со спинкой и стал прихлёбывать колодезную воду с раздавленными в ней лесными ягодами.