Колян. Дилогия (СИ)

— Нет, ваше величество, не пойдёт. Людей надо сразу приучать, поверь мне. Ладно, если только мы вдвоём будем, так и быть! — Михаил улыбнулся и продолжил, — Мы создали тут комплекс помещений для императорской семьи — у каждого, в том числе и у детей, по отдельной комнате. У тебя, атаман, бывший номер люкс. У твоих жён по комнате. Как с ними обходиться ты сам уже решишь, тебе это не в новинку.

Николай иронично покосился на говорящего, но тот и глазом не повёл.

«Вот собака! Даже тени улыбки нет, научился над начальством глумиться на военной службе», — он засмеялся про себя, но перебивать своего хозяйственника не стал.

— Все комнаты укреплены, окна закрыты стальными ставнями, вентиляция идет через щели в ставнях. Понимаю, что внутри будет жарко, постараемся что-нибудь придумать с кондиционированием — мужики обещали ветряки запустить скоро, плюс к тому мы думаем сделать привод генераторов от движения воротов, раскручиваемых тягловыми животными. Срамота, конечно, но куда деваться — горючее жалко. А мы пока не можем наладить работу электростанций на двигателях внутреннего сгорания — тут есть такие. Пока можно только приспосабливаться — двери оборудованы сеткой от мух и москитов, ставни продуваются через узкие щели. Слышимость, конечно, в коридоре, довольно велика. Но охранники у нас привычные ко всему и хорошо проинструктированы. Все евнухи.

Николай аж споткнулся и вытаращил глаза на Михаила:

— Ты чо, охренел?! Какие евнухи?! Вы чем тут без меня занимаетесь?!

Михаил заржал и, вытирая слёзы смеха, сказал:

— Да шучу я, атаман, какие евнухи, не переживай. Нормальные ребята у нас в охране — парни и девки из твоего элитного подразделения. Считают за честь охранять императора. А ты чего, правда подумал что мы их тут кастрируем?

Его опять накрыл приступ смеха:

— Ой, не могу, прости. Видел бы ты свои глаза, вот вытаращились. Небось так не таращились, когда танк по тебе шарахнул!

Николай представил это и тоже заржал. Так они дошли до его апартаментов. Миахаил остановился и показал на дверь рукой:

— Ну вот твоя спальня. Там тебя уже ждут. Не напугайте своими криками евнухов-то наших.

Он, похохатывая, удалился на выход. Николай толкнул дверь и оказался в бывшем номере–люкс. Дверь перегораживала тонкая кисея, полностью закрывавшая дверной проём и спадавшая мягкими складками к полу. В помещении было немного душно и явно жарче чем на улице, но когда он открыл дверь, из открытого окна потянуло вечерней прохладой — недавно прошёл вечерний дождичек и температура тропического вечера немного понизилась.

Николай осмотрел номер. Посреди него, между двумя открытыми окнами, под большим зеркалом, стояла огромная кровать. Под атласным покрывалом на ней лежали розовые пышные подушки (Колян поморщился — вот ведь подушки выбрали, небось, девки постарались засранки!). В полутьме горели небольшие масляные светильники, распространявшие сладкий запах каких-то трав, добавленных, видимо, в масло. Света они давали не очень много, но всё-таки позволяли рассеять ночной сумрак. Он кинул взгляд налево–направо… никого. Сделал шаг к кровати и вдруг на него свалилось сзади какое-то тело, крепко сжав его за горло и обхватив ногами. На автомате он сделал движение вперёд, поднырнул и резко сбросил нападавшего на кровать. Из ножен на предплечье сам собой выскочил нож, он сделал замах:

— АЙ! Это я! — перед ним лежала Юлька, голая, как Ева в райском саду и испуганно таращила глаза.

— Ах, ты… — дальше, как говорилось в допотопной комедии, следовал непереводимый итальянский фольклор.

— А я ей говорила не надо! А она — давай сюрприз устроим, давай сюрприз устроим.

Ксюха вышла из другой комнаты, ехидно улыбаясь в неверном свете ламп.

— Дуры! Устроили бы вы сюрприз! Ну и дурры! Вы что, не понимаете, что мы в состоянии войны живем, а если бы я вас положил сейчас? Как мне жить-то потом с этим прикажете? — Николай опустошённо опустился на колени перед кроватью.

— А ты положи нас, положи, Николай Фёдорович. А мы, может, и хотим, чтобы ты нас положил или поставил… Мотаешься хрен знает где, а мы тут в чёрном теле сидим, — Ксюха подошла сзади, прижалась к его вспотевшей спине полными, налившимися сосками. Затем, положив голову ему между лопатками, обхватила руками за пояс и стала тихонько распускать его. Николай шутливо хлопнул по её шаловливым рукам:

— Ну-ка не баловать! Помыться мне с дороги надо. Есть тут где?