Колян

В считанные минуты всё было кончено. Бойцы осмотрели дом, постройки, притащили выжившего, легко раненого мародёра — как ни странно, тот был славянином. Горбоносого и другого бандита связали и оставили у стены. Молодуха, которую насиловали, поднялась, с трудом выбравшись из‑под трупа насильника, зарубленного и придавившего её своей тушей со снятыми с волосатого зада штанами, подошла к горбоносому, зло сверкавшему тёмными глазами из‑под насупленных бровей, и с размаху пнула его в лицо. Голова того мотнулась, ударившись о стену дома, из носа потекла кровь и он что‑то яростно закричал на своём языке, перемежая непонятные слова отборным русским матом. Колян дал знак подвести к нему молодуху, которую оттащили от языков:

— Привет, красавица. Кто будешь?

— А вы кто?

— Мы казаки. В рейде. Из города Рось. Я — Атаман, меня звать Николай. Теперь твоя очередь рассказывать.

— Я Валентина… Мы с мужем и другими беженцами тут жили, — её лицо скривилось и по щекам потекли слёзы, — Пока эти уроды не пришли. Так хорошо было. Огород сделали, рыбу ловили, ну за что нас Бог наказал?!

Она навзрыд заплакала и не могла долго остановить рыдания. Наконец продолжила:

— Мужа убили, он в огороде был. Нас, сказали, в рабство заберут, будем им рожать джигитов и по хозяйству работать. Я одного вилами пырнула, когда они в дом ворвались, и вот этот велел меня насиловать в назидание всем. Сказал, башку отрежет. Он ещё моего сыночка убил… Взял из кроватки и об стену ударил! — она упала, рыдая, на колени и завыла, раскачиваясь.

Колян приказал отвести её в дом, чтобы помочь собрать вещи — всех выживших надо было переправить в Рось. Осталось только допросить пленных. К нему подвели вначале славянина. Тот смотрел затравленно, бегая глазами по жёстким лицам казаков.

— Ну, рассказывай, как ты с хачами спелся, — Колян тихо и еле слышно проговорил, ковыряя в земле срезанной с дерева и очищенной от сучков веточкой.

— Я… это… заставили они меня… Я не хотел, заставили!

Колян резко хлестнул его по лицу прутом так, что красная полоса перечеркнула глаз и щёку мародёра, и тот защурил глаз, из которого потекли слёзы.

— Не врать, сука! Убивать заставили? Насиловать заставили?! Как звать тебя, тварь!

— Николай…

— По их вере как звать?

— Каюм.

— Где у вас главная ставка, Каюм?

— Сто километров отсюда примерно. Тейп Беной.

— Кто главный там?

— Исматулла… Он из чечен.

— Ясно, что не из папуасов. Сколько бойцов?

— Я не знаю. Человек сто точно.

— Оружие какое?

— Ружья, винтовки, есть автоматы… пистолеты ещё. Я не знаю, сколько чего — я самом низу был, как и все, кто веру принял мусульманскую. Они нам не верят. Они рабов набирают, чтобы они работали и их кормили. Детей, что рожают бабы, берут в воспитание в мусульманском обычае, говорят — джигитов готовят, будут русских резать. Мужиков убивают, берут только баб и детей, что сами могут есть. Младенцев не берут, — опустил глаза язык.

В толпе казаков кто то матерно выругался и зашипел: «Падлллы…». Колян остановил всех жестом руки и продолжил:

— Кто послал сюда?

— Исматулла и послал. Прощупать ситуацию. Город тут рядом большой, богатый, люди сюда идут. Нам велено было разведать. Да по дороге попался этот хутор, решили ещё навариться напоследок. Ахмад, — он кивнул головой на горбоносого, — сказал забрать всё. Мужика мы убили, остальных хотели забрать с собой.

Коляна услышанное встревожило. Не зря он озаботился арсеналом — если чечены нападут, миром это не закончится. Потери будут большие. Надо укрепить кремль Роси как следует, установить тяжёлое вооружение, и главное, нанести упреждающий удар по тейпу — этот гнойник надо выдавить, иначе потом будет поздно. Чечены есть чечены, в войне их жизнь — подумал он. Во время службы он услышал самое страшное оскорбление у чечен: «Да ты даже барана украсть не сможешь!». Вот ведь живучие, изумился Колян — столько людей погибло хороших во время катастрофы, а эти бандюки живее всех живых. Тем нужнее ему был арсенал.

Николай собрал своих командиров:

— Потери есть?

— Нет. Ранено двое, легко. Да один ногу сломал — с коня упал, тот через бревно споткнулся.

— Раненых и Валентину в город. Соберите тут всё, что может пригодиться, загрузите вещи на коней, троих бойцов им в сопровождение. И пусть разошлют конные наряды по окрестностям, может, тут не одна банда шастает. Пусть настороже будут. Ещё — пусть подготовят трактора, прицепы на всякий случай. Проверят исправность машин и заправят топливом. Этого, — он показал на Каюма, — в расход. Ведите второго… вернее, тащите его сюда.

Бойцы притащили к ногам Николая главаря бандитов. Он рычал, плевался и вращал глазами.

— Ну, хватит, хватит дурковать, козёл. Насмотрелся я на вас, уродов. Опять, суки, голову поднимаете! Мало вас рэзали, сссобаки. Пора тебе отвечать за свои дела. И я тебя, суку, закопаю в землю с кусками свинины, чтобы райских гурий тебе, твари, не было на том свете, сечёшь, урод? Жалко поросёнка на тебя тратить, но придётся, заслужил. Спрашивать мне у тебя нечего, да и неохота — твой подчинённый нам уже всё рассказал.