Колян

Кроме того, действовало отсутствие религиозных запретов — Николай постарался убрать все религиозные догмы и запреты из светской жизни. Наоборот — чем больше было связей, чем больше в жизни людей секса, тем больше народа зачиналось и рождалось, что было хорошо и правильно для государства. Численность людей стремительно восстанавливалась, и за основу демографической политики он взял жизнь людей Востока и цыган. У цыган никогда не было проблем с рождаемостью и они не считали секс чем‑то постыдным, их выживаемость всегда была как у тараканов. Люди же Востока плодились и размножались так, что европейцам и не снилось. Так что, в конце концов, демографическая политика была приведена в действие, несмотря на протесты некоторых ортодоксальных граждан — в большей части, достаточно преклонного возраста.

Эта политика дала свои плоды. Не без побочных эффектов, конечно — нравы были очень свободные. Пары сходились и расходились, были и союзы из трех и четырех — все смотрели на это сквозь пальцы. Одно правило соблюдалось неукоснительно — если ты завёл детей, ты обязан их содержать и обихаживать. Не можешь содержать — отдай ребёнка в Кадетский корпус, где из него воспитают элитную гвардию, а сам отработай определённое число дней в месяце для содержания своего ребёнка. Или оплати содержание его в Корпусе.

К вечеру они прибыли на место встречи с эмиссарами Орды, в место под названием Гусиный Лог. Здесь была сторожевая крепость на восточном направлении их территории. Ордынцы уже ждали их в разложенных на лугу шатрах по типу солдатских палаток, только украшенных какими‑то арабскими письменами — видимо, изречениями из Корана. Николай прошёл в казармы при сторожевой башне, напился холодного узвара из лесных ягод с мёдом и предложил коменданту крепостцы рассказать, как обстоит дело с послами.

Комендант, парень лет 26, основательный, серьёзный, с длинным резаным шрамом вдоль правого предплечья доложил ему обстановку:

— Прибыли они вчера, их двадцать человек. Главный — некто Бахтияр, так он себя назвал. С виду мужик хитрый, скользкий, улыбочка ласковая и вкрадчивая, но спиной я бы к нему не повернулся — вмиг горло перехватит. С ним ещё трое тоже нерусских — его свита или как там назвать — в общем, помощники. Охрана — семь человек, нации разной. Все — и Бахтияр, и охрана вооружены до зубов саблями, автоматами, пистолетами. Может и ещё что есть у них — не видал, в тюки не лазил. 10 человек рабов.

— Рабов?! Как определил?

— Ошейники у них. И татуировка на щеке. Тут трудно не определить.

— Как себя ведут эти бахтияровцы? Что говорят?

— Ну как себя ведут… как и все хачи. Чего‑то болбочут по своему, не поймёшь. Смотрят так, как будто им все должны. Ко мне ещё, как к начальнику, на равных обращаются, а на остальных как на грязь смотрят. Девок наших как видят, аж глаза горят — у них же открытое тело под запретом, наши девки для них как приманка. Я девок предупредил, чтобы не высовывались к ним — наши горячие, хачи девок зацепят, они их и покрошат в капусту. А потом будем разбираться кто прав, а кто виноват. Нам это надо?

— Правильно сделал, Пётр, молодец. Первым делом самолеты. Сейчас отправь к ним гонца, скажи, что переговоры будут завтра в полдень после окончания утреннего ливня. Подготовь нам навес от солнца, попить чего‑нибудь, угощения — мы же, типа, гостей принимаем, мать их. Будьте настороже. На провокации не отвечайте, но и себя в обиду не давайте. Наших, со мной пришедших, размести в казарме, пусть покормят горячим ужином — всё‑таки три дня в седле. Да и мне чего–нить похлебать надо.

Вечер прошёл тихо. Николай сидел на крыльце казармы и наблюдал за тем, как на тренировочной площадке бойцы упражняются в рукопашном бое, фехтовании. Он заметил, что кавказцы тоже следили за тренирующимися, одни с интересом как бойцы, другие жадными похотливыми глазами следили за девушками, на равных бьющимися с парнями. Тела самураек были едва прикрыты одеждой, и для горячих кавказцев было сущим наказанием наблюдать за недоступными прелестями русских «наташ». Николаю отвели отдельное гостевое помещение, где имелись всевозможные в нынешнее время удобства — широкая, покрытая матрасом кровать с полотняным бельём, пуховыми подушками и простынёй для укрывания, а также умывальник с тазиком, что само по себе было роскошью. Остальные удобства были на улице — на задах крепости, как шутили бойцы — пока добежишь обделаешься. Зато и воздух был чистый из‑за далёкого расположения сортира. Для мытья служил небольшой пруд за лугом, только надо было вначале черпнуть оттуда воду ведром, проверить её на отсутствие пираний — проклятые гады заполонили все водоёмы. Они заходили даже в небольшие ручьи — если позволяла глубина. Пираньи были довольно вкусными, и время от времени казаки устраивали большие рыбалки, вылавливая зубастых гадов огромными тралами, после чего рыбу солили и коптили впрок, высушивая предварительно под длинными навесами.

Ночью его опять посетила девчонка. Лишь уже войдя в неё он понял, что это совсем не Катька.