Колян

Окна были обыкновенные, не пластиковые. Колян достал из рюкзака две «колотушки» и, активировав одну, выждал четыре секунды (колотушки отличались тем, что запал у них срабатывал, в отличие от советских гранат, ровно через семь секунд — смелый человек мог бросить гранату в обратную, туда, откуда она прилетела, что и случалось на войне не раз, и не два). Размахнувшись как следует, он швырнул гранату в окно, выбив ей двойные стекла. Люди в комнате закричали гортанным голосами, вскочили с мест и помчались к выходу, но не успели. Взрыв в замкнутом пространстве не оставляет шансов никому — тех, кого не посекло осколками, прибило взрывной волной, отразившейся от кирпичных стен.

Колян закинул внутрь еще гранату, а одну метнул за угол, в прибежавших на шум охранников.

Взрыв! Еще! Звон в ушах. Чад и вонь сгоревшей взрывчатки.

«Минус шесть, — удовлетворенно подумал Колян. — Где же Седой?»

Выстрел!

Бок Коляна пронзило раскаленное железо. Он рванул в сторону, уйдя из‑под обстрела и оглянувшись, увидел, что по нему палит повар, который выносил воду. Этот чертов кудесник кухни держал в руке ТТ и остервенело жал на спусковой крючок.

Ча–ча–ча–ча–ча!

Очередь из шмайссера перерубила повара пополам, залив его белый фартук «кетчупом». Колян прижал руку к боку, чувствуя, как тонкая горячая струйка крови стекает у него по бедру, ноге и затекает в башмак. Его трясло от холода, усталости, кровопотери. Раны болели, дергая, будто в них засаживали раскаленный гвоздь.

Колян двинулся вперед, заметив, что один из бежавших к нему охранников с улицы жив, шевелится и пытается подтянуть к себе автомат, кренясь на один бок и пытаясь отползти за угол. Подошел к нему, ногой выбил из руки охранника ствол и спросил:

— Где Седой? Где он прячется?!

Охранник что‑то злобно забормотал на своем языке и Колян, нахватавшийся на Кавказе чеченских слов, понял, что тот ругает его русской свиньей, неверным гяуром.

— Неверный ответ. Я спросил, где может прятаться Седой!

Колян взял в руку ТТ, направил в ногу охранника и выстрелил. Пуля перебила ногу кавказца в голени, тот взвыл и начал яростно материться уже по–русски.

— Повторяю — мне нужен Седой!

Колян выстрелил в другую ногу, прямо в коленную чашечку. Дикая боль заставила охранника дергаться в судорогах, хотя ее частично и перекрыл травматический шок.

— Следующая пуля полетит тебе в яйца, — проронил Колян. — Станешь полным уродом, и все мужики будут над тобой смеяться, и у тебя никогда не будет сыновей! Понял, сука?!

— Понэл! Понэл! Нэ надо стрылат! Там, в банкэтном залэ! Малэнькая двэрь за сцэной! Там у Сэдого комныта, там он отсыжывается! Нэ уби…

Охранник не договорил — пуля из ТТ снесла ему верхушку черепа. Оставить за спиной живого врага может только идиот.

Хромая, зажав рукой кровоточащий бок, Колян поковылял к банкетному залу. На подходе к темному, заполненному кислым дымом банкетного зала, он прочертил очередями крест–накрест дверной проем, сменил магазин и, передернув затвор, шагнул внутрь.

Интуитивно определив направление, бывший вояка зашагал в угол. В окна пробивался рассеянный свет, который помог Коляну рассмотреть узкую дверь в самом углу. Он попробовал открыть ее — заперто. Встал чуть сбоку, чтобы не словить рикошет, и стал длинной очередью палить в то место, где по идее должен был быть замок, закрывающий дверь.

Дверь выгибалась под ударами пуль, но стояла насмерть — видимо, за деревянной лакированной обшивкой скрывалась сталь. Времени оставалось все меньше, того и гляди прискочет карательный батальон. Колян повесил на ручку двери рюкзак с двумя оставшимися колотушками, дернул чеку и как можно быстрее побежал к выходу. Выскочил на улицу и, тяжело дыша, забежал за угол.

Ба–бахххх!

Рвануло так, что из окон и дверного проема полетели куски дерева, кирпичная крошка, куски столов, стульев, обломки посуды. Выждав, пока слегка рассеется дым, Колян пошел вперед с автоматом наготове.

Сквозь пелену дыма было видно, что дверь в углу разнесло в клочья. Коля шагнул в комнату и осмотрел дорого и безвкусно обставленные апартаменты. Перед дверью на полу лежал Седой, оглушенный взрывом. Он слабо шевелился, в руке его был зажат тяжелый «Стечкин».

Колян ногой отбросил пистолет, выбив его из руки авторитета. Тот открыл мутные глаза и, с трудом фокусируясь на перекошенной фигуре Коляна, сказал:

— Все‑таки ты меня достал, сучонок! Не ожидал от тебя такой прыти. Вот что — там, в углу, чемодан видишь? В нем триста тонн баксов. Бери его и уходи, и будем квиты. Убьешь меня — тебе не жить. Мои ребята тебя найдут и на перо поставят! Я в авторитете!

— На перо, говоришь, поставят… Зря ты моего друга замочил, зря! А то, что убьют — я и так давно в долг живу… Раньше, позже — все там будем. Ты, конечно, раньше!

Колян поднял ТТ и выстрелил в лоб Седому, выплеснув его мозги на стену, обитую шелковыми обоями.

— Был авторитет — и нет авторитета!