Колибри

– Я тоже спросил, – вмешался Эско, – и отец девчонки сказал то же самое, что и дядя в Вантаа: Бихар опоздала на поезд и собиралась уехать утром. Ты, пожалуй, должна была не забыть спросить то же самое, чтобы мы получили подтверждение еще от третьей стороны. Быть может, кому-нибудь стоит проконсультировать тебя насчет специфики нашего труда?

– Ты мой напарник, так, может, ты это и сделаешь? – ответила Анна. – Они просто договорились заранее, какие будут давать ответы. Нам нужно было закрыть их раньше, а не дожидаться у моря погоды.

– Напомню, что девушка отказалась от своих слов уже в самом начале. Патруль, прибывший на место, не увидел в ситуации ничего угрожающего, – вмешался в разговор Вирккунен. – Полиция не может предпринимать никаких действий без достаточных оснований. Пойми, Анна, это дело закрыто – всё!

– Может, не будем пока сдаваться, – взмолилась она. – Предлагаю понаблюдать за их компанией по возможности через день или хотя бы пару раз в неделю, когда девушка возвращается домой или идет в школу, да так, чтобы нас заметили. Или вечером припаркуемся напротив их дома. На всякий случай, чтобы не случилось ничего печального.

– А смысл? – засомневался Рауно. – И когда мы успеем?

– Да черт возьми, даже и не думай! – Эско так и взвился на Рауно. – Я лично не собираюсь ни за кем следить, если закон не обязывает.

– Я не уверена, что девушка в безопасности, – попыталась продолжить Анна.

– Слушай, Анна, не стоит даже начинать, – вмешалась Сари смущенно. – Попахивает незаконной деятельностью, но, признаться, я тоже подозреваю, что в той семье не все чисто.

– Разве может являться незаконной попытка предотвратить преступление? – Анна разнервничалась и уже почти кричала: – Это же наша основная задача!

– У нас нет никакой причины подозревать, что преступление может случиться. Если следовать твоей логике, мы должны следить почти за каждым, чтобы никто по ошибке не встал на путь преступлений. Это невозможно, – сказал Вирккунен.

– Бихар в опасности, – тихо повторила Анна.

– Прошу прощения, Анна, но дело закрыто, – сказал Вирккунен и выключил кодоскоп. Теперь в его глазах светилась только решимость. – Давайте радоваться, что этим все закончилось. Сможем всей группой спокойно сосредоточиться на убийстве бегуньи. Итак, к делу.

15

Взбешенная Анна сбежала по лестнице вниз, на задний двор, прямиком к месту для курения и достала из сумки сигарету. «Ради всего святого, к чему я таскаю с собой эту дрянь, если не собираюсь курить на работе?» – думала она, прикуривая и затягиваясь. Никотин ударил в кровь, начал приятно пощипывать во рту. Голова немного закружилась.

– А я знал, что ты куришь.

Анна вздрогнула и чуть не выронила сигарету из рук.

– Похоже, за тобой числится пунктик красться за спинами людей и пугать их, – сказала она возникшему, как из ниоткуда, Эско.

– А у тебя что за пунктик? – спросил тот мерзким голосом.

«Еще и докучливый ко всему, – подумала Анна. – Útálotos»[17]. Она не ответила. Эско тоже закурил. Какое-то время они дымили молча.

– Так вот, Бихар Челкин обманула. Я уверена, что речь идет о насилии на почве чести. – нарушила молчание Анна. Она должна была еще раз вслух произнести это слово и особенно, чтобы этот говнюк услышал.

– Закон Финляндии не знает такого термина, – холодно сказал Эско.

– Тем не менее.

– Оставь уже. Я понимаю, ты ощущаешь особую привязанность к этим девчонкам, они, ко всему, твоего рода-племени.

– Я знаю, когда человек врет, – попыталась продолжить Анна, сдерживаясь.

– Эти чертовы мусульмане врут всегда. Вся ихняя религия – сплошное извращение, там одни только террористы и лжецы. Кстати, ты какой веры?

– Твою мать, Эско. У тебя какие-то проблемы? Что плохого кто-либо из них, кто-либо из нас сделал тебе лично? – Анна повысила голос.

– А ты типа не знаешь, – сказал Эско, сося сигарету и глядя на Анну со звериным блеском в глазах. – Вы, сраные чернозадые, приезжаете сюда, живете на широкую ногу за государственный счет, за наш, мать вашу так, счет, – сказал Эско, швырнул тлеющую сигарету на землю, тут же закурил следующую и посмотрел на Анну с вызовом. – Или еще: вы отбираете рабочее место у какого-нибудь финна, вот ты, например.

– Чье рабочее место я заняла?

– Вряд ли ты была единственным заявителем.

Какое-то время Анна не могла сказать ни слова. Она знала, что начинать рассказывать Эско о том, как она после получения диплома перебивалась всякими полуслучайными заработками, посылая анкету за анкетой, и все попусту, все не имело никакого смысла. Она-то по своему опыту знает, что таким, как Эско, бессмысленно рассказывать о безнадежности, о страхе, о войне, о пытках, об унижении, о притеснениях, о нищете и голоде, о том, что в мире полно людей, для которых каждый божий день означает список всех этих вещей. Такие вот Эско фанатичны в своей убежденности, их ничем не свернуть с места. С ними ничего не поделать. Ничего не остается, кроме как извиниться и уйти.