Колибри

Джесси помедлил, потом поцеловал ее в нос.

– Я сейчас вернусь.

Его голос звучал немного надтреснуто. Подбородок мисс Абигейл задрожал. Джесси выпрямился, дотронулся до ее губ указательным пальцем и быстро вышел, как ему и следовало сделать сначала. Дверь захлопнулась, Абигейл оперлась на локти и уронила лицо на руки. Она просидела так очень долго, несчастная сейчас и еще более несчастная в будущем, когда ей предстояло избавиться от Джесси. И все же она должна была избавиться от него.

Наконец, она поднялась, приняла ванну и пошла наверх одеваться. Она облачилась в черную юбку и светло-голубую кисейную блузку. Она застегнула пуговицы на манжетах, высоко подняла голову и пригладила тугие кружева на горле, так что они чуть не касались ее ушей. Все признаки ночного свидания были уничтожены, но изучая свое отражение в овальном зеркале туалетного столика, мисс Абигейл решила, что выглядит на десять лет старше, чем прошлым утром. Позади нее, отражаясь в зеркале, стояли красные туфли. Она взглянула на себя осуждающе еще раз и принялась гадать, не подходят ли ей эти туфли после этой ночи, взяла одну туфлю, задумчиво посмотрела на нее и закрыла глаза, вынося себе приговор. В конце концов она села на кровать и надела туфлю.

Она услышала, как хлопнула входная дверь, и раздался голос Джесси.

– Эбби? Я вернулся. Эй, где ты?

– Я наверху, – отозвалась она, бросая уничтожающий взгляд на красную туфлю.

Он подошел к нижней ступени и крикнул:

– Ничего, если я приму ванну?

– Ничего. Горячая вода в резервуаре, а чистые полотенца в шкафу напротив кладовой.

– Я знаю, где ты их держишь.

Его шаги удалились. Она закрыла глаза не в силах сдержать радости от того, что он вернулся и позвал ее так привычно.

О Боже, Боже, она не хочет, чтобы он уходил, не так скоро.

Туфля по-прежнему красовалась на ноге, и Абигейл наклонилась, чтобы ее зашнуровать. Она выставила ногу перед собой, поворачивая ее так и этак, и восхищаясь видом и удобством подарка Дэвида Мелчера.

Мисс Абигейл вдруг почувствовала уверен– ность в себе и надела вторую туфлю.

Она снова рассмотрела их, и красный цвет стал казаться менее вызывающим, менее непривычным. Эбби встала, побалансировала на удобных каблуках и нашла, что туфли подходят ей тик в тик. В них она чувствовала себя изящной и женственной. Это был первый краткий всплеск тщеславия, который мисс Абигейл Маккензи позволила себе за всю жизнь. Она сделала четыре пробных шага, и туфли потеряли крикливость и стали весьма привлекательными. Мисс Абигейл не волновало, что это было так лишь потому, что она так хотела. Вышагивая туда-сюда по спальне и вслушиваясь в стук маленьких французских каблучков по доскам пола, мисс Абигейл не смела подумать, что причина, по которой она надела эти туфли – показать Джесси Дюфрейну, что, хотя он и собирается уйти из ее жизни, на нем свет клином не сошелся.

– Где, черт побери, ты держишь бритву? – крикнул Джесси снизу в своей старой манере. – Эбби? Я тороплюсь.

– Одну минуту, я иду, – ответила она, торопливо спускаясь вниз, позабыв о красных туфлях. Она достала бритву из укромного места на кухне и, обернувшись, увидела Джесси, стоявшего позади нее в одних зеленовато-голубых брюках. Она смерила его взглядом от талии до длинных ступней, и остановилась на его лице.

– Не могла бы ты мне принести и ремень для правки бритв, Эбби? – спросил он, казалось, не догадываясь, что творится в душе Эбби. У А там определенно что-то происходило.

Какое-то горько-сладкое переживание. Она находилась теперь в доме, наполненном звуками, запахами и другими признаками присутствия в нем мужчины, чего, как она думала, никогда не произойдет. Он брился, принимал ванну и одевался здесь и раньше, но теперь он делал это все, готовясь оставить мисс Абигейл. Теперь она знала каждую мышцу, скрытую его брюками, каждую складку кожи под лезвием бритвы, каждую прядь волос под расческой и теплый запах тела. Теперь она хотела остановить время и запретить Джесси красоваться перед кем-нибудь еще, кроме нее. Но она не имела на это права.

Поэтому она пыталась не смотреть на его голые плечи, наклоненные к зеркалу, склоненную в сторону голову и глаза, следящие за бритвой возле уха. Она пыталась не влюбляться в запах крема для бритья, наполнивший ее кухню – – кухню старой девы. Она пыталась не смотреть на дорогой материал новых брюк, одетых Джесси. Она пыталась не замечать свисток поезда 9:50 из Денвера, когда он разнесся по дому, того самого поезда, который привез Джесси сюда. Она притворилась, что полуденного поезда, который увезет его отсюда, не будет.

– Я оставил сдачу на письменном столе в гостиной, – сказал он, вытирая лицо, и склонился, чтобы причесать усы.