Колибри

Она вырвалась от него, но он преследовал ее безжалостными обвинениями:

– Вы хлопали дверьми и швыряли судно, целовали меня и орали на меня, и даже немного возбудились и нашли, что это приятно. Но во всех этих недопустимых вещах виноват я, правильно? Потому что я отвратительный. Но что получится, если выяснится, что я вовсе не разбойник, каким вы меня считаете? – Он снова схватил ее за руку. – Давайте, расскажите. Расскажите о ваших тщательно скрываемых, тайных грехах! Вы можете рассказать – какого черта, очень скоро я уеду, и они исчезнут вместе со мной!

Наконец ей удалось вырвать руку у Джесси.

– У меня нет тайных грехов! – гневно крикнула она.

Глаза Джесси вонзились в ее глаза.

– Именно это я вам втолковывал все это время!

На них обрушилась тишина. Глаза были прикованы друг к другу. Мисс Абигейл пыталась осознать слова Джесси, и когда правда дошла до нее, она, пораженная до глубины души, отвернулась.

– Не отворачивайтесь от меня, Эбби, – сказал он, прихрамывая на костылях к ней, и нежно дотрагиваясь до ее руки. Он хотел, чтобы она посмотрела на него, но она упорно отказывалась это сделать.

– Сказать мне за вас, Эбби? – спросил он мягко.

Ее начали душить слезы.

– Я... я не знаю, что вы хотите, чтобы я... сказала.

Тихо, как никогда, Джесси заговорил с ней:

– Почему бы не начать с того, что Ричард был беспутным молодым человеком и что между вами что-то произошло, что заставило его уехать. – Джесси надолго замолчал, потом еще мягче добавил, поглаживая большим пальцем руку мисс Абигейл. – Что это не имело ничего общего с твоим отцом.

– Нет, нет... это неправда! – Мисс Абигейл закрыла лицо ладонями. – Зачем вы мучаете меня?

– Потому что я думаю, что Ричард был таким же как я, и именно это до смерти пугает вас.

Она повернулась и ударила его трогательным маленьким кулачком по груди. Джесси покачнулся назад.

– Так и было? – настаивал он.

Она смотрела в его безжалостные глаза, словно обиженная лесная нимфа, потрясенная, вся в слезах, струящихся по ее щекам.

– Оставьте меня в покое! – жалостно попросила она.

– Согласитесь с тем, что я говорил, Эбби, – сказал мягко Джесси.

– Черт бы тебя побрал! – крикнула она, рыдая, и замахнулась, чтобы еще раз ударить его.

Он не уклонился, не отступил и встретил удар, потом еще и еще, сыпавшиеся на него.

– Черт бы тебя побрал... Р... Ричард! – выдохнула она, оцарапав его шею, но Джесси не сопротивлялся, а только нежно сказал:

– Я не Ричард, Эбби. Я Джесси.

– Я знаю... я з... я знаю, – всхлипывала мисс Абигейл, пристыженная тем, что так раскрылась.

Джесси обнял ее за трясущиеся плечи, прижал к своей груди. Ее слезы обжигали его обнаженную кожу. Глаза его стало впервые щипать, костыль упал на землю, но Джесси не поднял его. Шляпка мисс Абигейл съехала набок, и Джесси потянулся, чтобы отшпилить ее.

Руки мисс Абигейл взметнулись вверх, и она, задыхаясь, произнесла:

– Что... что вы д... делаете?

– То, что вы не можете сделать сами – снимаю шляпку. Ничего больше, хорошо?

Он воткнул булавку в соломку, бросил шляпку на берег ручья позади себя и снова притянул мисс Абигейл к себе, обняв за шею одной рукой, приглаживая большим пальцем туго собранные за ухом волосы.

Она рыдала, уткнувшись в грудь Джесси, и чувствовала себя как никогда спокойно и легко. Он обнял ее за плечи, ладонь теребила рукав ее блузки. Он мягко дотрагивался до мочки уха мисс Абигейл, касался щекой ее волос, и она испытывала странное чувство безопасности.

«Эбби, Эбби, – думал Джесси, – моя маленькая колибри, что ты делаешь со мной?» От него исходил другой запах, чем от ее отца – лучше. Его тело было другим, чем у Дэвида – крепче. Мисс Абигейл напомнила себе, кто он такой, кем он был, но это перестало иметь значение. Он был здесь, теплый, настоящий, и ее подбородок на его груди ощущал сильные отчетливые удары сердца. И ей так захотелось рассказать обо всем, что с ней случилось в прошлом.

Когда она перестала плакать, Джесси откинулся назад, взял ее лицо в свои руки и вытер слезы под глазами.

– Давайте, Эбби, сядем и поговорим. Неужели вы не видите, что вам надо выговориться?

Она вяло кивнула, и Джесси повел ее по берегу ручья. Она послушно пошла за ним, обессилевшая от слез.

В ивах запел черный дрозд. Ручей стремительно бежал вниз, словно шепча что-то, поддакивая Эбби. Джесси не трогал ее больше, он давал ей выговориться. Он сложил все факты воедино и получил картину: мягкий, застенчивый муж. единственный ребенок и суровая мать, которая учила ее своему узкому пониманию любви. Эта женщина, требовавшая железной дисциплины, внушала дочери, что долг важнее, чем потребности собственного тела. А Ричард, человек, который открыл Эбби глаза на эти потребности, не смог освободить ее от правил, навязанных матерью. И Эбби все эти годы обманывала себя, прячась за иллюзией, что Ричард оставил ее из-за больного отца.