Колибри

Именно там он останавливался, возвращаясь в город. С замирающим сердцем мисс Абигейл поняла, что может написать ее благодарность на адрес клуба Элизиум в Филадельфию и надеяться, что Дэвид каким-то образом получит письмо во время одного из возвращений и, возможно – всего лишь возможно – он когда-нибудь вернется на Разъезд Стюарта и повидает ее.

– Эбби? Что ты здесь делаешь? – В двери показался свежий, взъерошенный Джесси, босиком и с обнаженной грудью.

Мисс Абигейл в возбуждении пробормотала:

– Ох, мистер Камерон, посмотрите, что только что прислали мне. – Она не могла оторвать глаз от туфель, которых он еще не видел. Она внесла посылку в гостиную и положила ее в столовой на дальнем конце стола, рядом с оберткой адресом кверху, так, чтобы не было никакого сомнения, что туфли адресованы ей.

Джесси приковылял, чтобы посмотреть:

– Откуда вы выписали это? – спросил он, удивленный тем, что увидел алые туфли, которые совсем не подходили к тем вещам, что выбирала мисс Абигейл.

– Я их не выписывала. Это подарок от Дэвида Мелчера.

Джесси взглянул на туфли второй раз и решил, что они ему ужасно не понравились.

– ДэвидМелчер? Боже мой! С чего такая развязность? А какие туфли! Просто шокирующие, мисс Абигейл.

– Мне они кажутся просто прекрасными, – сказала мисс Абигейл, дотрагиваясь пальцем до туфель и не задумываясь над тем, что делает. – Такой подарок сможет сделать не каждый мужчина.

Джесси видел, как нравится мисс Абигейл легко касаться кожи, почти благоговейно гладить туфли от шнурков до язычка и носка.

– Ты сможешь надевать их, когда пойдешь за мочевым пузырем в мясную лавку, – раздраженно сказал Джесси, – или на почту, отправить телеграмму, чтобы тебя избавили от какого-нибудь головореза.

Она была слишком счастлива, чтобы обращать внимание на его попытки унизить подарок.

– О Боже, я боюсь, не смогу их никуда одеть. Они просто не... ну, они слишком прекрасные и элегантные для Разъезда Стюарта.

Джесси нахмурился. Она чуть ли не ласкала эти туфли, на лице застыло умиление, когда она восторгалась исключительной выделкой и качеством кожи. Джесси никогда раньше не видел ее такой светящейся и лепечущей. Ее глаза были столь же голубыми и чистыми, как ипомеи, губы раскрылись в ослепительной улыбке. Джесси захотелось вышибить у нее из рук эти чертовы красные туфли.

Но вдруг до него дошло, что волосы Эбби причесаны не так тщательно, как всегда, и что одета она в старую, бесформенную юбку с темным цветочным рисунком, рукава закатаны до локтей, а на животе треугольником повязано кухонное полотенце. Она выглядела невзрачно, как буфетчица, причем перемена ошеломила Джесси, он молча смотрел на узел повязанного полотенца.

– О Господи! – сказала она весело. – Вы проснулись так поздно, а я стою здесь и глазею на посылку, а вы умираете от голода.

Она накрыла крышкой коробку с туфлями, подняла глаза и встретилась с хмурым лицом Джесси.

Ей показалось, что он стал еще выше за ночь, но она тут же поняла, почему.

– Вы без костылей! – воскликнула она радостно и подумала: Боже, какой он высокий!

И сразу же вслед за этим: Боже, да он только наполовину одет! Он был без рубашки и босиком, как всегда, ничего, кроме новых штанов.

– Доктор Догерти сказал, чтобы вы приучались ходить постепенно, – начала она бранить его, чтобы скрыть смущение от вида его обнаженного тела.

Ее забота немного успокоила раздраженного Джесси, и его гнев утих.

– Я голоден. Сколько времени?

Он потер свой твердый, плоский живот, довольный тем, что мисс Абигейл отвела взгляд.

– Скоро девять. Вы долго спали.

Она направилась на кухню, и Джесси последовал за ней.

– Ты не соскучилась по мне?

Джесси бросил на коробку последний уничтожающий взгляд и стал пожирать глазами талию мисс Абигейл с полотенцем, ерзавшим вверх-вниз при каждом ее шаге. У мисс Абигейл был такой аккуратный зад, какого Джесси не видел ни разу в своей жизни.

– У меня не было времени. Я была занята стиркой.

– О, так вот почему ты одета как буфетчица. Я не возражаю против этой перемены.

Внезапно мисс Абигейл вспомнила, в каком она виде, и стала опускать закатанные рукава, Джесси начал гадать, смог бы он видеть ее обнаженные руки, будь он Дэвидом Мелчером. Эта мысль разозлила его.

– Грязная работа не делается сама по себе, – сказала мисс Абигейл снова деловым тоном, проворно застегивая манжеты и развязывая полотенце. Джесси с сожалением увидел, как оно исчезло, и мисс Абигейл принялась готовить их поздний завтрак.

На кухне нигде не было видно стираного белья, но во дворе были натянуты веревки, на которых висели постельные принадлежности, полотенца, несколько юбок и блузок. Хромая к туалету, он задержал взгляд на панталонах и нижних юбках, скрытых позади больших и приличных предметов белья. Корсета, в котором, как думал Джесси, ходит мисс Абигейл, страдая хроническим желудочным и эмоциональным несварением, нигде не было видно.

Однако, когда он вернулся обратно в дом, решил, что знает, где корсет: без всякой объяснимой причины мисс Абигейл разозлилась.