Колибри (СИ)

Людей всё меньше. Я рассматриваю каждого уходящего с перрона мужчину, кто-то весело задевает меня:

- Не дождалась жениха, красавица?

Я готова разрыдаться. Перрон почти опустел . Как же так? Что произошло? Я решила ещё раз пройти вдоль вагонов. Может , Антон задержался внутри, может, ему трудно спуститься по ступенькам... Вот пятый вагон, проводник уже поднимает скаты тамбура. На всякий случай я спрашиваю - но нет, там никого не осталось.

- А в вашем вагоне ехал солдат из госпиталя, такой светловолосый?

- Да-да, ехал, с медсестрой. Вот же они!

Я посмотрела туда, куда показал проводник.

Чуть поодаль, наискосок от вагонных дверей на скамье у зарешётченного окна зала ожидания сидели двое, мужчина и женщина. На ней был неприметный серый плащ, на нём мешковатая куртка и военное кепи без кокарды. Я шагнула в их сторону, напряжённо вглядываясь в лицо мужчины, наполовину скрытое козырьком и темными очками. Ничто в его внешности не напоминало Антона. Это был человек лет под сорок, сутуловатый, со странно неподвижным лицом.

Я стояла уже прямо перед ними, и женщина обратилась ко мне:

- Вы кого-то ищете?

Я кивнула.

- Кого же, милая? - спросила она мягко.

- Меня послала моя учительница встретить своего сына...

При этих словах сидевший передо мной человек повернул лицо, и я осеклась. Вся правая сторона была испещрена шрамами, словно грубой штриховкой художника- примитивиста, кожа губ казалась неестественно натянутой.

-Вы ищете Антона Тэсса? Вы, наверное, из школьных волонтёров?- уточнила медсестра, и, не дождавшись от меня ответа, добавила:

- Можете не беспокоиться, я его провожу.

Она произнесла что-то негромко, уже обращаясь к своему спутнику. Оба встали. Антон (это был всё-таки он!) забросил за спину ранец, стоявший у ног. Он слегка задел меня, и я посторонилась. Потом он сделал какое-то движение рукой, и продолговатый предмет, который я до этого не замечала, с негромким щелчком превратился в белую трость. Медсестра взяла своего спутника за левый локоть, и они не спеша направились к выходу с вокзала.

Я осталась смотреть в их спины и приходить в себя. А потом я совершила поступок, который долго не могла себе простить. Антон и медсестра уже подходили к лестнице, ведущей вниз с платформы, когда я, засунув руки в карманы, вспомнила про ключи. Теперь мне пришлось догонять их.

- Я забыла, извините, тут ключи от дома и ещё деньги, чтобы доехать.

Спутница Антона поблагодарила и опять заверила, что за них можно не волноваться.

- И ещё госпожа Тэсс просила ей позвонить...

Она кивнула мне уже на ходу и негромко предупредила Антона:

- Осторожно, ступеньки.

Я сидела на скамье всё на том же перроне. Я не могла идти домой, я не могла вернуться в школу. Я не могла даже думать. В голове крутилось одно: Антона больше нет, больше нет Антона. Есть какой-то другой, совершенно незнакомый мне человек, намного старше... И у этого человека своя, страшная для меня жизнь.

Золотоволосый мальчик, у которого глаза сияли, даже если он был серьёзен, мальчик, о котором я мечтала... Этого мальчика больше нет на свете. Произошло что-то, противоположное естественному природному движению. Сверкавшая солнцем бабочка превратилась в куколку - спелёнутую, закрытую, глухую.

***

Дом, где жила моя учительница и её сын, я хорошо знала с детства. Это было одноэтажное строение из серого песчаника, окружённое садом. Сам дом мог даже показаться мрачноватым, но его украшала восхитительная деталь - витраж в верхней части входных дверей, светящаяся картина, изумрудный колибри среди жёлто-оранжевой листвы.

Я помню, как увидела его однажды маленькой девочкой во время прогулки. Мама тогда объяснила мне: "Здесь живёт учительница, ты подрастёшь, пойдёшь в школу и будешь её во всём слушаться."

Стеклянная картина заворожила меня. У неё было удивительное свойство - став школьницей, я часто её разглядывала - снаружи и изнутри она была разной. При взгляде с улицы вы видели блистающую густую листву экзотических джунглей. А когда смотрели изнутри, из коридора наружу сквозь витраж, тогда казалось, что в джунглях наступила осень, краски поблёкли, птица погрустнела и косится насторожённо.

Экзотическая птичка не пережила бомбёжек, однажды я увидела вместо неё на входных дверях дома прибитый кусок фанеры. А вот сад уцелел. Пострадало только одно дерево, высокий серебристый тополь загорелся от бомбы, и теперь его чёрный скелет пугающе возвышался над калиткой. Казалось, даже запах гари всё ещё чувствовался.

Сад был огромным и стелился у подножия горного склона. Ближе к дому росли фруктовые деревья, а дальше - акации, конский каштан, было даже удивительное ивовое дерево. Осенью урожай обязательно помогали собирать школьники, и каждый уносил с собой столько фруктов, сколько мог. Это были лучшие дни в году, кроме каникул, разумеется... А может, даже лучше каникул. Госпожа Тэсс обязательно готовила что-нибудь вкусное и устраивала на полянке настоящий пикник.