Количество ступенек не имеет значения

Я бежал из Бангкока на третий день. В Эраванском святилище золотой Брахма спокойно принял купленные дурманящие цветы, я, как бы уже имея право, сложил руки ладонями вместе, поднял их выше себя, встал на колени и неожиданно задохнулся. Ручеёк пота сбежал за ухом, солнце взорвалось, руки разошлись, и влажный воздух недоумённо прошёл между пальцами. Странное чувство: к красному цвету примешивалось жёлтое. Я неловко поднялся, звучала негромкая музыка. Чего-то мне не хватало. Монах с тележкой собирал и собрал чадящие палочки, я не находил себе места, девушки в национальных костюмах начали танцевать, я согнулся в приступе какого-то странного пароксизма, пожилой таец положил бешеной яркости овальные плоды, тут неожиданно блеснуло, я, освободившись, рванулся, чуть не упав, к выходу, крикнул такси, забился в нём на заднее сиденье, и последнее, что видел: текущий с золотыми пылинками воздух за окном. Через два часа я уже ехал в Патайю на рейсовом автобусе с тщательно задёрнутыми от солнца занавесками.

Ленивая, вялая Патайя. Ты опять спишь или нежишься у моря, чтобы, как всегда, встрепенуться ночью, а я, вернувшись, украшаю себя витиеватыми воспоминаниями, будто слащавыми виньетками на старой фотографии.

На знаменитом шоу в предательском белом тоненький, чуть ли не в ладонь талия, накачанный гормонами трансвестит под восторженный визг китайцев ломал медленную музыку их эпоса иноходью диско. В неожиданном переключении восторженно забились летающие руки, и его утончённая фигура с бледным, бумажно напудренным лицом сладострастно ввинтилась в победный негритянский ритм. Прощай, Радищев. Твои записки – сор на дороге. Твоё чудище кусает свой хвост. Хватит, лучше заплати деньги, купи билет и смотри, как играет, танцует и искусно держит застывшую улыбку на необходимом месте эта сосущая непонятная тварь во всём белом.

После шоу я, как оглушённый, шёл под громадой чужого неба мимо открытых баров с их мигающими разноцветными лампочками и гремящей музыкой.

– Стой!

Я остановился как вкопанный: девушка с подсинёнными искрящимися глазами и чувственным ртом, чуть подалась вперёд, ко мне, на сложенные по-школьному на стойку бара смуглые руки.

– Ты куда идёшь, парень?

– Ну, – признался, – просто иду. Прямо.

Смех.

– Может, хочешь пить?

Я пожал плечами:

– Да, наверное.

Сел на высокий стульчик.

– Кола?

– Здорово.

И сам предложил:

– А тебе?

– Если платишь, – прищурилась.

– Плачу.

– Спасибо. Ты откуда?

– Израиль.

Тень недоумения в глазах.

– Маленькая страна, – объяснил, – совсем маленькая: всего пять миллионов.

– В Бангкоке восемь, – и пожаловалась: – Мой английский очень плох.

– Мой тоже.

Девушка рассмеялась и протянула руку:

– Нет.

– Что-что?

– Меня зовут Нет. Смотри! – написала на квитанции за напитки: «Интер-нет». – А как зовут тебя?

– Непросто: Алексей.

– А-лек-сей, – повторила по слогам. – Действительно, непросто.

Мимо сплошным потоком двигалось нескончаемое желтоглазое стадо машин; с набережной ни ветерка, чуть подальше, в глубине между стойками, были видны канаты высоко поднятой площадки ринга, где двое худых, жилистых, одетых в широченные трусы, резко били друг друга ногами. Я посмотрел на время: стрелка перескочила за час ночи, и решился.

– Нет, ты можешь пойти со мной?

– Конечно.

Спрыгнула со своего стула и вышла за перегородку. Стоя, она мне доставала до плеча.

– Я маленькая леди, – посмотрела тревожно.

– Мне нравятся маленькие леди.

Мы доехали до гостиницы. В номере Нет сразу пошла в душ, а выйдя, закутанная в синее гостиничное полотенце, как-то странно доверчиво прижалась. Я растерялся и погладил сверху мокрые блестящие волосы. Нет подняла лицо:

– У тебя есть жена?

– Подруга, но мы с ней разругались.

– Бэби?

Покачал головой и осторожно развернул полотенце: у маленькой леди были большие для её роста груди с поразительно длинными тёмными сосками. Нет лукаво посмотрела и отобрала полотенце.

– Холодно!

На той израильской подруге я хотел жениться.

На восьмой, праздничный день робкой весны мы встретились, и я подарил ей гордые, как лебеди, готические колюче-красные нежные розы. Она, ахнув, вдохнула аромат, застыла, и я клянусь: неплохое вышло сочетание бледного лица с полузакрытыми на мгновение восторга глазами, пухлых капризных губ и яркого царапающего пламени цветов. Я и сам неожиданно получил подарок: тесно завёрнутый в коричневую бумагу дезодорант в чёрном флаконе. Тоже сочетание: смешно и немного стыдно.

– Этот запах меня возбуждает, – проговорила она, протягивая подарок.

– Понял, – я понял.

– Э-эй! Ты куда пропал?

Нет, сидя на кровати, покачивала руками свои заканчивающиеся морщинистыми дразнящими солдатиками груди и улыбалась.

Действительно, какая разница: розовые соски, тёмные соски, когда реакции одни и те же?

Я разделся, дотронулся до Нет и мгновенно забыл обо всём.

Через час она изумлённо сказала:

– Ну ты даёшь! – и заснула сразу и беззвучно, забыв откинутую руку у меня на подушке.