Колючий иней

– Мак, – тихо позвала я его, когда экономка и мужчины уже вышли, а он стоял на пороге. – Я этого не делала.

Почему-то было важно, чтобы он мне поверил. Он оглянулся и пристально посмотрел мне в глаза.

– Ты можешь доказать, что не крала?

Отрицательно покачала головой.

– Как видишь, есть люди, способные подтвердить обратное. И весь Дом уже знает о твоем поступке. Я не могу это замять. Ведь если я прощу тебя, то каждый решит, что может делать, что захочет, не боясь наказания. Я должен показать, что для меня все равны и даже моя любимица не избежит наказания.

Закусила губу и опустила голову, понимая, что мне нечего сказать. Я опять буду наказана без вины. Еще и послужу наглядным примером непредвзятости Маквела.

– Рин, лучше я накажу тебя сам, иначе это сделают другие. Поверь, тебе это не понравится гораздо больше.

Он вышел, закрыв за собой дверь. А я осталась стоять в развороченной комнате, пытаясь справиться со злыми слезами, щипавшими глаза.

Не нужно даже гадать, кто мог это устроить. Падлюка! Таким мерзким способом решала избавиться от меня. Опять накатило чувство бессилия и несправедливости. Что я могу сделать, находясь в таком положении? Убежать? И тем самым подтвердить свою вину? А потом умереть, скитаясь по этой планете? Отказаться принять наказание и кричать, что я не виновна? Глупо.

За меня никто не заступится. Я здесь чужая, и все уверены в моей вине. Остается только одно: молча и достойно перенести наказание. Сцепила зубы и сжала кулаки. Я приму его, но пусть Линда даже не надеется, что я оставлю без последствий ее мерзкую выходку. Это не суд, где я ничего не могла противопоставить. Здесь дикая планета, где все играют грязно. Пора и мне принять местные правила, а не отсиживаться за спиной у Мака.

Успокоила рваное дыхание и стала готовиться к наказанию. На меня навалилось злое спокойствие и хладнокровие. Хорошо вымылась, особенно спину, разрезала рубашку, туго заплела и убрала под шапку волосы. Нашла спрятанную упаковку заживляющего средства гейлрикс и сунула в карман брюк.

Потом прибрала в комнате и нашла подходящую деревянную палку, которая служила ручкой для расчески. Они не услышат от меня криков боли и просьб о пощаде. Пусть потом не ждут ее и от меня. Закончив приготовления, села на кровать и стала спокойно ждать.

За мной пришли спустя пару часов. На улице стемнело, и на плато горели факелы, освещая лица заполнивших его людей. Они молча расступались, пропуская нас. Я шла впереди с высоко поднятой головой, не давая возможности идущим сзади мужчинам подтолкнуть меня.

Остановились у большого камня, доходившего мне до пояса. Находясь в центре плато, он всегда вызывал во мне интерес. Мне было интересно его предназначение. А сейчас стало ясно, зачем он тут, и я непроизвольно ухмыльнулась. На его верхушке виднелась вколоченная железная петля.

У камня стоял Маквел, рядом Ликх и еще пара помощников. Сбоку от них находились Линда, которая даже не пыталась скрыть довольную усмешку, и Огха, как всегда хмурая. Позади виднелись еще несколько женщин, с живым интересом поглядывающих на меня.

Я обвела всех вызывающим взглядом и посмотрела на толпу, стоявшую чуть дальше. Все замерли в ожидании, и мне показалось, что в их глазах горит огонек предвкушения, смешанный со злой радостью: наконец-то неприкасаемая свалилась со своего Олимпа. Пусть глазеют. Лишь выше подняла подбородок и снова посмотрела на Маквела и стоявших рядом с ним людей.

Нас разделяла лишь глыба камня, и в неровном свете факелов я очень хорошо различала их лица. Значит, и они видят мое. Пусть поймут, что я не боюсь и знаю, кто виноват. Молчание продлилось недолго. Маквел заговорил громким голосом:

– Дом не терпит воровства. Украв у Дома, ты украла у каждого из нас. Твоя вина доказана, и ты понесешь наказание за свой поступок. Двадцать ударов. Тебе есть что сказать?

Я чуть не засмеялась. Сказать что? А главное – кому? Кучке людей, которые с нетерпением ждут, когда мне раскроят спину на лоскуты? Или тем, кто меня подставил? Нет! Я ничего не скажу. Молча сняла куртку и сунула ее в руки стоявшего позади меня конвоира.

Кожу на спине обдало холодом. Я вырезала ткань с рубашки, чтобы лишить их удовольствия разрывать ее прямо на мне. Не спуская глаз с Линды, медленно опустилась на колени и, достав из кармана деревяшку, крепко закусила ее. Подняла наверх руки, позволяя привязать их веревками.

Сердце стучало как сумасшедшее, а тело начинало трясти от предвкушения боли, но я смотрела прямо на Линду, и та ярость, которая накатывала на меня, делала страх не таким острым. «Я перетерплю, но ты будешь следующая», – говорил мой горящий взгляд.

Мак кому-то коротко кивнул, и я напряглась. Первый удар был неожиданным. Боль обожгла спину, растекаясь по всему телу. Оно выгнулось, и я прижалась грудью к холодному камню. С губ сорвался тихий стон, но его никто не услышал. Зубы вошли в дерево – так сильно я сжала их.

Второй удар задел первую рану и был еще болезненней, но я лишь сильнее стиснула деревяшку, а руки впились в шершавый камень, загоняя под ногти каменную крошку.