Колючка в сердце (СИ)

Ну, ребятки и повесили. Вадик извивался и умолял об оргазме. Страстно, жарко, с ругательствами. Его было почти жалко.

Я крепко ухватил его за перевязанное возбуждение через ткань трусов и поинтересовался:

— Так сильно хочешь кончить?

Русый залепетал нечто задыхающееся, попытался толкнуться в мой кулак. Фу… Течная сука. И не стыдно так себя вести при незнакомых мужчинах?

И я неожиданно для себя сжалился, потянул за веревочку, распустил узелочек. Вадика выгнуло до хруста в позвоночнике, и он бурно извергся.

А потом — поднял голову и плюнул в меня.

— Монстр, — пробормотал, пытаясь выровнять дыхание, — ненавижу, — и добавил с едва слышным всхлипом, — бедные твои мальчишки…

И вот это меня добило.

Неужто русый решил, что я ТАКОЕ проделываю с Лерой или Серёжей?!

Да он охренел! Я ему кто, БДСМ-щик?!

Я завис и несколько мгновений тупо хлопал веками.

— Снимите его, — обратился к Славину, — и отвезите, где взяли, — и уже Вадику, — в следующий раз просто убью. Пшел вон.

Пусть думает, что хочет. Имеет право. Мне — похуй.

Наркоторговца давно увезли, а я всё сидел и сидел.

Почему-то казалось, что я совершил ошибку, наказав русого подобным образом. Не нужно было его насиловать, одной порки было бы достаточно. Странно. Откуда такие рефлексии?

В гараж прибежал Лера и позвал меня ужинать.

Я поцеловал любимого супруга, и мы пошли ужинать.

====== Глава 52. Дима. Декабрь 2013г. Доказываю, бля. После операции, или Ёжик в тумане. Часть 1 ======

Ежонка прооперировали лишь на третьи сутки — никак не могли стабилизировать состояние. Операция длилась без малого пять часов, была с одной Алине ясными осложнениями, а сразу по выходу из наркоза подростка — увы, вполне ожидаемо — накрыл туман. И опять осложнения: из-за неправильно проводимой дыхательной гимнастики — а пойди ее вообще проведи, ежели Ёж в тумане и ничем не помогает — развилась двусторонняя пневмония. Полторы недели реанимации, антибиотики в вену, аппарат искусственной вентиляции лёгких и зонд в желудок через ноздрю — для питания. Питание толком не усваивалось.

Разумеется, посторонних в реанимацию если и пускали, то буквально на пару минут, и мы с Валерой нашего мальчика почти не видели. Но каждый раз, навещая, тихо пугались — он таял, таял не по дням, а по часам…

…Когда я вошел в палату — ох, еще один люкс, а как же иначе — Ежоночек лежал жутко похудевший, осунувшийся, с сомкнутыми глазами в кровати, на боку, обложенный подушками, опутанный проводками — знакомо, бля — а Лерка сидел рядом на стуле, обычном таком, пластиковом больничном стуле, и держал его за руку. При моем появлении блонди вскинулся, метнулся, роняя стул — Сережа же не шевельнулся, успокоительными накачали, что ли — и прильнул котёнком к груди. Выдохнул с едва сдерживаем всхлипом: «Дима», вцепился в свитер, запрокидывая лицо, клацнул зубами и, уже плача, залепетал:

— Димка, Дим, у него пролежни…

Даже не спросил, почему я опоздал почти на три часа.

Я аккуратно отстранил готового сорваться в истерику супруга, успокаивающе чмокнув в нос, наклонился к больному подростку, поцеловал в щечку — горячая, температура, похоже — позвал, теребя за костлявое плечико:

— Ёжик…

Мой темноволосый раненый ангел не сразу, но затрепетал ресницами и медленно, с усилием, поднял веки, взглянул мутными, воспаленными глазищами. Посмотрел, и едва заметно, слабенько, нетрезво улыбнулся. Узнал.

— Дима… — прошелестел пересушенными растрескавшимися губами.

И снова закрыл глаза. Ушел в лекарственное забытье.

Да что же это такое, сколько ему вкололи, вообще?! Ребенок почти в коме!!!

Лерка беззвучно рыдал в изголовье.

Я обнял его гибкий стан, велел, стараясь, чтобы голос звучал твердо:

— Не реви, солнышко, Ёжке от наших слез ни холодно ни жарко, хоть урыдайся. Выхаживать будем, лечить. Врач приходил? Что говорит?

Лерка мотнул головой и начал рассказывать. Из путаных объяснений парнишки я не понял почти ничего, кроме того, что нужно срочно звонить сеструхе. Незадача — ведь Алина лишь пять дней назад как отбыла в Штаты! Женщина выслушала меня очень внимательно и спокойно сказала: «Вылечу первым же рейсом». Я обожал свою сестру, честно! Она — лучшая сестра на свете, бросает семью, любовника и детей — взрослых, правда — работу и мчит спасать моего Ежонка, чужого ей пацаненочка. Которого я люблю. Нет в мире больше таких сестер, не существуют в природе…

Но Алина пока далеко, а Ёжиньке худо сейчас.

И необходимо немедленно выяснить, чем можно помочь, тоже прямо сейчас. И как.

Я оставил продолжающего плакать Лерку и отправился на поиски медиков, с одной-единственной целью — поймать, зажать и подробно допросить. Особенно на тему — какого хуя лысого мальчика так нашпиговали успокоительным, что он валяется дохлым бревном?! Для удобства персонала?! Он буянил?! В ТАКОМ состоянии — вряд ли. Максимум, плакал и малость пошумливал, ну, может, зонд выдирал, капельницу, колючка туманная. Лучше бы привязали, и все. Уроды.