Колючка

– А ты как думаешь, Валка? – негромко спрашиваю я, опуская лампу на маленький столик у двери. Цепочка чуть давит на шею, но здесь нас никто не слышит, так что имя довольно легко слетает с губ.

Она чуть не выпрыгивает из постели, оборачиваясь ко мне, прижимается спиной к стене и вцепляется рукой в шею. Темные волосы, привычно прямые, ниспадают на тонкие плечи в безрукавной ночной сорочке.

– Я закричу! Не смей подходить ко мне!

У меня с трудом получается не смеяться.

– Мне нужно только поговорить. Совсем не хочется, знаешь ли, быть повешенной за измену.

Ее испуг уступает место ярости:

– Я прикажу вышвырнуть тебя из города! Ты уже забыла, что без меня у тебя вообще ничего не было бы?

Она правда считает, что здорово помогла мне, выделив спальню с матрасом и стулом? Я смотрю ей в глаза, понимая, что у меня остались считаные мгновения на то, чтобы направить разговор в нужное русло.

– Нужно быть дурой, чтобы выслать меня. Или ты все еще не догадалась? – Она молчит, так что я одариваю ее снисходительной улыбкой. – Тебе нужно знать все, что знаю я.

– Да неужели? – слащаво и ядовито цедит она. – Чего ты там можешь знать такого, что хоть как-то пригодится мне здесь?

Я знаю, что ее жених – колдун, что король беседовал со мной наедине – и до, и после ее предательства, что он осведомлен по крайней мере об одном явлении Дамы, пусть и поданном мной лишь как сон. Но отвечаю иначе:

– Я знаю, чего ожидает моя семья и что может вызвать у них подозрения. Матушка настаивала на частых письмах.

Валка закатывает глаза с видом избалованной девицы:

– Только и всего? Тогда утром же и напишу ей. И для этого ты мне не нужна.

Я поднимаю брови:

– Тело у тебя, конечно, мое, но почерк не мой уж точно.

– Значит, ты напишешь то, что нужно, или я прикажу прогнать тебя вон!

– Ты уже и так меня прогнала, – замечаю я.

– Тогда… тогда…

– Я буду писать письма, – обрываю я ее попытки. – При одном условии.

Валка хмуро смотрит на меня с дивана, в ее глазах разгорается злоба.

– Ставишь условия? Думаешь, я не знаю, что ты не сможешь и попытаться отнять мое место?

Ее место? Я стискиваю зубы и через силу делаю спокойный вдох.

– Мне не нужна такая жизнь. Условие простое: живи ее достойно, и она твоя. Не соизволишь – и я тебя уничтожу.

– Уничтожишь? – Валка смеется. – По сравнению со мной ты – никто. Я буду делать, что хочу…

– Предашь принявшую тебя Семью – и я выдам твою тайну. Выдам с помощью писем, написанных твоим почерком и говорящих о твоем предательстве, выдам благодаря знанию вещей, о которых ты и представления не имеешь. Выдам десятком других способов. Вспомни боль унижения из-за украденной брошки и представь, что ждет тебя после такого.

Удавка может отнять мой голос, но не помешает написать правду. А если и помешает, Валка этого знать не может.

– Ты смеешь угрожать мне? Думаешь, я испугаюсь тебя?

Я пожимаю плечами с равнодушным видом:

– Может, и нет, но тебе нужны эти письма, иначе твоя маленькая хитрость раскроется. А я лично устрою это, если ты нарушишь клятву верности, которую приняла на себя, забравшись в мое тело.

Я жду, глядя на Валку и прикидывая, что из моих слов ее вообще пронимает. Она знает лишь язык унижения. Полагаю, только страх позора может остановить ее – он или смерть.

Валка ощеривается:

– Я никаких клятв не давала. Стала принцессой, стану и королевой – и не позволю тебе еще раз у меня все отнять.

– Это ты отняла мою жизнь, – спокойно отвечаю я. – Ну так что же, добро пожаловать. Ты знаешь условие. Значит, договорились?

Она смотрит на меня, еще раз осмысливая предложение, и вдруг расцветает улыбкой – страшно видеть в этом лице такую резкую перемену от злобы к алчной радости. Ответ же звучит до смешного сдержанно:

– Да будет так.

Она идет к письменному столу и сгребает ворох бумаги.

– Устраивает доля прислуги, значит? А ты еще глупее, чем я думала.

Ее слова меня не задевают. Они мало чем отличаются от того, что мне приходилось выслушивать каждый день жизни дома. Я с легкой улыбкой забираю у нее стопку листов.

– Как мне передать письмо?

– Я пришлю слугу.

– Будет готово к утру. – Я задерживаюсь в дверях: – Запомни, Валка: продашь принца Даме – и я убью тебя, чего бы мне это ни стоило.

Глава 11

Ранним утром следующего дня я уделяю немного времени сундукам Валки, которые принесли в мою комнату накануне вечером, пока я была во дворце. В первом лежат наряды и вещи, которые Валка взяла для себя, в том числе и небольшая шкатулка с украшениями. Во втором – ее приданое. Я растерянно сажусь на колени. Дэйрилин и правда не желал больше видеть дочь. Она была отправлена сюда, в Менайю, чтобы выйти замуж за кого придется и стать для домашних лишь воспоминанием. Внутри разливается тоска от мыслей об ожидавшем Валку будущем. Мне ее почти жалко.